Скрытая жизнь братьев и сестер. Угрозы и травмы

Возможно, один реальный случай все же имел место. Существовало воспоминание об одном из таких случаев, оно живо изображало ситуацию детства и относилось к экранной памяти – памяти, которая хранит то, что имеет значение, факт или вымысел. Навязчивое состояние было связано с избиением самого г-на Y, но главное, что его отец бил его, чтобы доставить удовольствие матери. На этом уровне фантазия была эдипальной. Но был второй аспект, связанный с тем, что его избивали из-за ссоры с его сводной сестрой. Таким образом, отец флиртовал с женой, отдавая предпочтение ее дочери и избивая собственного сына за ссору. За этим скрывался тот факт, что г-на Y привлекала его сводная сестра, одного с ним возраста, отношения с которой были для него конкурентными и эротически заряженными. Желания, связанные с реальными ситуациями, которые не могут быть психически обработаны, вытесняются. Итак, в данном случае имела место тщательно продуманная, весьма правдоподобная, но повторяющаяся фантазия или реальная сцена, от которой г-н Y не мог отказаться, что было бы возможно, если бы это было реальностью. Другими словами, кроме патологической лжи, г-н Y, как и «Дора» Фрейда, страдал от «сверхценных мыслей». Эту реальность нельзя было отбросить как нечто, что произошло в прошлом, потому что она была наделена сексуальной выгодой. Наличие фантазии об избиении, которая использует прошлые события, предполагает, что эти прошлые события имеют значение в настоящем – они по-прежнему возбуждают.

Г-н Y был озабочен тем, чтоб славить свои и унижать чужие фекалии. Его также навязчиво привлекали, одновременно восхищая и отталкивая, некоторые разновидности лягушек, которые взращивали и производили головастиков под кожей. Желание, чтобы это произошло с ним, чтобы он мог родить партеногенетическим способом, в свою очередь, было связано с фобической реакцией на все, что могло «попасть под его кожу». Соответственно, в его отношениях со мной не было места для переноса, так как ему нужно было встать на мое место и проникнуть под мою кожу. В качестве модели явно выступала его мать, партеногенетическая мать, или он сам как ребенок партеногенетического происхождения, или тот, кто производит на свет воображаемых детей анальным путем, или результат совмещения обоих этих вариантов.

Здесь также присутствовали сиблинги или страх перед сиблингами. Для обоих родителей это был повторный брак. Г-н Y был их единственным общим ребенком. Когда ему было шесть лет, мать родила мертвого ребенка, возможно, случались и выкидыши. В латеральных отношениях с друзьями и с женой он, казалось, не признавал их в качестве других людей; они выступали заместителями утраченных братьев и сестер. Как таковые, еще не родившиеся, они были его копией. В воображении маленького ребенка новый ребенок предстает еще «одним таким же, как он». Очевидный мазохизм фантазии об избиении можно рассматривать как садистскую атаку на этих двойников. Можно было бы развивать это наблюдение, но, поскольку я не смогла продолжить анализ с г-ном Y, это может относиться только к области догадок. Можно предположить, что «основа реальности» для мальчиков и девочек будет отличаться ввиду их разной социальной практики: девочки с большей вероятностью увидят, как избивают мальчика, как мальчик переживает опыт избиения. Но фантазия может основываться, как и в случае г-на Y, и на отсутствии этой реальности. В его случае это было двойное отсутствие: мертвые братья и сестры, неприменение телесного наказания дома: экранная (детская) память о его избиении отцом может быть или не быть реальным фактом. Однако в школах, которые он посещал, побои случались, и это, как и в случае пребывания г-жи X в больнице, предполагает возможность таких происшествий.

Фрейд лечил молодого русского аристократа в 1914 году, но не описывал его случай как случай «детского невроза» вплоть до 1918 года, незадолго до своей статьи «Ребенка бьют». Из-за сна о волках этот пациент стал известен как Вольфсманн. Фрейд не утверждает, что он является одним из шести пациентов в описанных им случаях мастурбационных фантазий об избиении. На самом деле его случай, возможно, не был описан в этой работе, поскольку некоторые важные детали, такие как осознание Вольфсманном роли своего отца, не вписываются в логику этого эссе, написанного позже.

Рис. 7. В воображении маленького ребенка новый ребенок предстает еще одним таким же, как он. Якоб Зайзенеггер «Эрцгерцоги Максимилиан II, Фердинанд II and Иоганн» (1539). Художественно-исторический музей, Вена