Скромница из царских покоев

Пребывая в полном недоумении – а если быть до конца откровенной – закипая от злости на Розалию, Катка спустилась в гостиную. Возле камина стояла молоденькая девушка лет семнадцати. Вид у незнакомки был виноватый и чуточку жалкий. Понуро опустив голову, она нервно комкала в руках тетрадный листок.

В первые секунды Копейкиной показалось, что она раньше уже видела девицу. Вот только вспомнить, где именно и когда, не представлялось возможным.

«Может быть, по телевизору? – вопрошал внутренний голос. – Хотя вряд ли, слишком уж она зажата для того, чтобы красоваться с голубого экрана».

Осмотрев девицу с ног до головы, Катка не без доли зависти отметила, что фигурка у хрупкого создания подходит под определение – идеал. Ей самой до таких «высот» расти и расти. Вспомнив съеденные вчера за ужином пирожные, Катарина поежилась.

Тряхнув ярко-рыжими волосами, девушка первой нарушила затянувшееся молчание.

– Здравствуйте, – ее голосок казался тоненьким и каким-то безжизненным.

В фильмах таким голосом обычно разговаривают особы, лежащие на смертном одре.

– Привет. – Катарина перевела взгляд на стоящую в дверях Наталью и покоящиеся у ее ног вещи: старенький потертый чемодан и видавшую лучшие времена спортивную сумку.

Натка держала в руках носовой платок, время от времени промокая покрасневшие глаза.

Незнакомка кашлянула, искоса посмотрела на Катку, а затем несмело поинтересовалась:

– Вы Царева Катарина Бориславовна?

Не успела Копейкина открыть рот, как с площадки второго этажа раздался крик Розалии:

– Да, детка! Это она! Она самая! Царева, мать ее! Катарина Бориславовна!

– Теперь я Копейкина. Катарина Копейкина. А вам, простите, откуда известна моя девичья фамилия?

– Я так и думала, что вы вышли замуж, вы очень красивая женщина. Глупо было бы рассчитывать, что вы живете в одиночестве.

Непонятно почему, но подобного рода комплимент подействовал на Кату отрицательно.

– Разве мы с вами знакомы? – спросила она, спиной ощущая колкий взгляд свекрови.

Девушка молчала.

– Ты не на допросе в КГБ и не в налоговой инспекции, – влезла Розалия, – поэтому кончай играть в молчанку. Ну, говори!

Шмыгнув носом и смахнув со щеки слезинку, рыжеволосая гостья тихо прошептала:

– Катарина Бориславовна, меня зовут Полина. И я… ваша дочь!

На мгновенье у Копейкиной остановилось сердце. Да, да и еще сто раз да! Катке показалось, что оно перестало биться. Виски отозвались тупой болью, и почему-то сильно разболелся зуб. Сделав глубокий вдох, Ката схватилась за спинку кресла, а с пересохших губ слетел вопрос:

– Что ты сказала?

– Она говорит, что она твоя дочь! – Розалия Станиславовна уперла руки в бока. – Дочь, понимаешь? Дочурка, доченька, чадо, отпрыск, называй, как хочешь, это сути не меняет.

Катарина усмехнулась:

– Должна тебя предупредить, Полина… шутка неудачная.

– Я и не думала шутить. Разве такими вещами шутят? За кого вы меня принимаете?

– Какая сенсация! Какая бомба! – твердила Розалия. – Мать и дочь не виделись с самого рождения, и вот они нос к носу стоят в гостиной. «Санта-Барбара» рядом не валялась! Охренительный момент! Наталья, неси камеру!

– Так! – Ката обвела взглядом присутствующих. – Придите в себя. Здесь какая-то ошибка. Предлагаю всем сесть и спокойно поговорить.

Полина опустилась на диван, Розалия села в кресло, Наталья продолжала стоять в дверях.

– А теперь, объясни спокойно, почему ты решила, что ты моя дочь?

– Мне так сказали.

– Кто?

– Бабушка.

– Чья бабушка?

– Моя.

– Что конкретно она сказала?

– Понимаете, мои родители, – Полина запнулась, – мои приемные родители, умерли год назад. Мы остались вдвоем с бабулей, а вчера… исполнилось ровно три месяца, как ее не стало. Перед смертью она рассказала мне всю правду. Советовала найти настоящую мать: Цареву Катарину Бориславовну. Она сказала, вы живете в Москве, и я могу вас разыскать и попросить о помощи.

– Ты сама откуда?

– Из Мурманска.

– Бедная, бедная девочка, – кивала Розалия, – ты, наверное, голодала? Ката, ты только посмотри, какая она худенькая – кожа да кости. А какое у нее личико: треугольный подбородочек, ввалившиеся щечки… Боже, красота-то какая! Я всю жизнь сижу на диетах, а о таких ввалившихся щеках могу лишь мечтать. Полина, ты самый настоящий ангелочек. Картиночка! Открой тайну, чем вы с бабушкой питались? Листьями? Проросшими злаками? Кормом для птиц?

– В основном питались макаронными изделиями и картошкой. Это единственные продукты, которые были нам по карману.

– Да иди ты! С картошки тебя бы расплющило как корову, а ты вон… словно тростиночка.

– Такая конституция.

– Исправим!

– Розалия Станиславовна, хватит нести ахинею! Полина, у меня никогда не было детей. Я не могу рожать по медицинским показателям. Увы, но факт остается фактом.

Полина покраснела.

– Я понимаю, вам не нужны лишние проблемы, а тем более такая обуза, как я.

– Да при чем здесь обуза? Сама ситуация нелепа от начала до конца. Неужели ты считаешь, я родила ребенка и благополучно об этом забыла? Кстати, сколько тебе лет?

– Девятнадцать.

– Вот видишь, а мне тридцать шесть. По-твоему, я родила тебя в семнадцать?

– Залететь в семнадцать лет! Ну ты и штучка!