Скрижаль альтера

– Да. Испытав близость и создав физическую привязку к объекту своих, так сказать, желаний, альтер впоследствии испытывает сильное физическое влечение. Для сохранения семьи это важный физиологический механизм, который гарантирует, что даже при смене облика и даже в состоянии крайней агрессии мы не уничтожим объект привязки. Теоретически за время жизни мы способны образовать несколько таких пар. Каждый раз – после смерти предыдущего партнера. Но в действительности я не знаю случаев, когда оставшийся в одиночестве альтер рисковал бы образовать пару с кем-то еще. Первая привязка для нас самая сильная. Разорвать ее – все равно что умереть самому. Поэтому природа максимально обезопасила нас от возможных потерь. И поэтому же мы по большей части не способны поранить или убить своих партнеров.

– Когда ты стал змеюкой, то едва меня не сожрал, – ради справедливости буркнула я.

– Скорее всего, это была лишь попытка проявить внимание. Отказ всегда воспринимается крайне болезненно. Особенно сразу после смены формы, когда мозги еще не включились, а память судорожно пытается вспомнить, почему же мне так важно до тебя дотронуться.

Я с подозрением покосилась на притихшего альтера:

– Что произошло потом?

– В восьмой раз от соблазна я удержался, – безропотно ответил он, стараясь не смотреть мне в глаза. – Но к тому моменту, когда закончился коридор, желание обладать тобой было таким сильным, что я почти себя не контролировал. К тому же ты была не против. Если бы я настоял, мы бы точно до утра не уснули. Но я побоялся повторения и в ту ночь ушел, оставив тебя в кровати одну. Бросил. Растерянную и ничего не понимающую. Наверное, ты решила, что между нами все кончено, если я ушел, толком не объяснив, в чем дело. Подумала, что больше мне не нужна. А когда на следующее утро я пришел объясниться, то оказалось, что на постели лежит до дрожи похожая на тебя статуя, а из ее глаз безостановочно катятся слезы.

Я вздрогнула и наконец-то осмелилась повернуться к Рэйву лицом.

– И после этого ты решил… отказаться?

– Там, в оазисе, ты была права, – прерывисто вздохнул альтер. – Что бы я ни думал и что бы ни говорил, но умирала ты каждый раз из-за меня. Если уж быть совсем точным, то это я тебя убивал. Глупостью своей, упрямством и нежеланием что-либо менять. Поначалу я думал: ну что за дурость? Я ведь вон какой хороший – да любая бы с визгами на шее повисла, только предложи… И чего тебе не хватает? Меня это злило. Казалось, что я проклят и уже никогда не пройду ритуал до конца. Но в то утро, когда я стер с твоей окаменевшей щеки несколько слезинок, то понял, что больше не хочу тебя хоронить. Не хочу снова видеть твое мертвое лицо. Заплаканные глаза. И думать, что это по моей вине ты погибла. У нас оставалась в запасе всего одна попытка. И если я не справлюсь, то больше никогда тебя не увижу. Это будет окончательный провал. Убив тебя в последний раз, я больше не смогу отмотать твою жизнь назад. И уже никогда и ничего в ней не изменю.

– Но при этом ты все равно пошел встречать меня на остановку с цветами… – грустно уронила я.