Скрам 2

— Я… я не очень хорошо разбираюсь в классической музыке. Если совсем честно — я впервые была на живом концерте.

Мне показалось или я все-таки уловила микродвижение кончика брови Адриана Аароновича? Он как будто на мгновение приподнялся вверх и тут же опустился. Дрожь пробежала по моей оголенной спине, я все еще была в том платье, которое было заказано специально для этого вечера. Когда мы уезжали в консерваторию, и Борис Емельянович, и Михаил Павлович успели одарить меня комплиментами, но они не сопровождали свои слова сальными взглядами, как это сделал Алпаров.

— Но мне показалось, что звучало очень красиво, — поспешила добавить, желая отвлечь собеседников от созерцания моих покрасневших щек.

— Ну, — опять крякнул Расторгуев, подмигнув мне через свои очки, — в таком случае, есть надежда, что Адриан Ааронович не зря во второй раз согласился ему помочь.

— Вот так номер! Адриан Ааронович! — Академин возмутился и даже отложил вилку с ножом. — Неужто вы решили помочь этому прохиндею?! Я как увидел, какой грязью этот Алпыгин…

— Алпаров, Борис Емельянович, — поправил его дворецкий.

— Да не суть! Алпыгин, Алпаров… Как он посмел так отзываться о вас? И еще по Наташеньке… В смысле, по Наталье Олеговне прошелся. Мол обманули вы его. Это ж как обманули-то? Тем, что билеты на его паршивый концерт купили? Или тем, что заставили негодяя доиграть? А я помню, помню, сколько раз Давид Ааронович пробовал устроить вам личный концерт, а он все отказывался. И деньги, заметьте, не возвращал. Ишь, цаца!

Я давно заметила, насколько спокойно Адриан относился к своим домашним. Вот сейчас, к примеру, Академин повысил голос, говорил много, а Шагалов преспокойно ужинал и ничто ему не мешало. Похоже, все-таки все очень зависит от того, кто тот человек, повышающий голос. Хаотично бегущая толпа? Но она будет неприятна любому человеку. Как в консерватории этим вечером — все зрители разом ринулись на выход, чуть друг дружку не затоптали, не смотря на дорогие костюмы и платья. По дороге успевали ругаться, как пьянчужки у нас в Вельске.

— Ой, не говорите, не говорите, — показав на собеседника вилкой, закивал седой головой Михаил Павлович. — Им бы только попасть к Адриану Аароновичу на встречу. Что не сделают ради этого!

— Согласен, с вами. Даже концерт прерывают, — в свою очередь Академин указал своей вилкой на Расторгуева и потряс ею в воздухе, получилась своеобразная дуэль, мужчины не касались предметами, но выглядели в этот момент презабавно. — Как только услышат фамилию Шагалова, так сразу спрашивают «который».

— Вы думаете? — почесал гладковыбритый подбородок Расторгуев. — Думаете, это был запланированный акт?

— Вполне возможно!

— А что мы гадаем, собственно? Давайте спросим у Натальи Олеговны. Вы же видели его, — дворецкий уставился на меня, — как считаете? Он специально подстроил срыв концерта?

За меня ответил тот, от кого этого ответа никто не ждал. Адриан Шагалов задумчиво произнес:

— Н-нет, Алпаров н-ничего не подстраивал. Он артист, импульсивный. Если бы он б-был настолько умен, то сразу бы догадался о прослушке у себя д-дома.

Я продолжила за Шагалова:

— Вместо этого он сорвал концерт и топал ногами, требуя, чтобы кто-нибудь, он сам не знает кто, разобрался с его проблемами.

— А он топал? — толкнул меня плечом в плечо Академин.

— Еще как! Топал и кричал. Требовал отвезти его в сумасшедший дом.

— И вы, Наташенька, пообещали ему аудиенцию у Адриана Аароновича? — опять толчок в плечо от повара.

— Пообещала, — покаялась я, опустив голову.

— А он?

— А он обещал, что пройдет инструктаж, прежде чем входить в ложу, а сам ворвался туда, топая ногами и крича.

— Ну, понятно, — вздохнул Расторгуев. — Хорошо, что с вами был Давид Ааронович. Хоть характер у него тяжелый, но вам, Наталья Олеговна, при всем желании с вашим хрупким телосложением и добрейшим нравом не выстоять против опытного дебошира.

— А Алпаров дебошир, — поддержал дворецкого Академин, показав указательным пальцем вверх.

Под их разговор, мои мысли унеслись в тот момент, когда я поднялась к Адриану Аароновичу в кабинет, уговорить его встретиться еще раз с Алпаровым. Естественно, было бы разумнее выставить композитора за дверь — зачем этот скандалист с большим именем сдался моему начальнику? С одной стороны. Но с другой… Я все никак не могу забыть, как оживал Адриан в те моменты, когда ему подкидывали загадки. Стоило ли снова ворошить все? Я решила рискнуть — как минимум предложить я могу, а он может отказаться. В конце концов, если бы он сказал мне выставить вон Алпарова, я бы так и сделала тем более, что охранник все еще находился в квартире. Я постучалась в кабинет к Адриану и вошла без разрешения — он бы никогда не ответил на стук.

Продумала каждую фразу и встав сбоку от его стола, чтобы не раздражать его лишний раз, сообщила:

— Пришел Алпаров. Просит прощения. Очень хочет, чтобы вы ему помогли. Распутать его дело.