Скорость побега. Чародей поневоле

— Нет, но вы мне аппетит портите! Если уж вам так хочется болтать о политике, не были бы вы так добры заниматься этим у себя дома? Это дурной тон и очень скверно сказывается на моем пищеварении!

— О! — Дар обменялся взглядом с отцом Марко. — Простите нас, пожалуйста, гражданин. Конечно, если мы вас обидели…

— Продолжайте! — Чья-то костлявая рука сжала плечо Дара подобно щипцам. — Давайте обижайте дальше! Вытряхивайте этих ленивых сурков из их тепленьких норок! Заставьте их делать хоть что-то, хотя бы жить, ради всего святого!

Это был невысокий тощий старик, на вид твердый, как метеорит, и подвижный, как комета. А рядом с ним…

Дар остолбенел и вытаращил глаза. Рядом со стариком стояла женщина, красивее которой Дар не видел ни разу в жизни. Фигурой она была подобна Венере, и легкое, до лодыжек, платье без рукавов обрисовывало каждый изгиб. Гладкий высокий лоб, тонкие брови, большие, широко посаженные глаза с тяжелыми веками, небольшой вздернутый нос и пухлые губы, обещавшие дивные восторги тому, кому выпало бы счастье их коснуться. Каштановые волосы ниспадали до талии. Это было лицо из детских грез Дара. Он и не думал, что такая красота бывает на самом деле — она бы не оставила равнодушным ни одного взрослого мужчину.

Несправедливость ранила Дара стрелой в самое сердце — такая женщина рядом с каким-то злобным старикашкой, а не с ним!

А злобный старикашка уже развернулся к толстяку, пожаловавшемуся на несварение желудка, который тем временем производил неразборчивые, но явно гневные звуки.

— А вот я был бы вам крайне признателен, если бы вы сделали свои инсинуации достоянием публики! Разве вы не знаете, что происходит с людьми, которые предпочитают помалкивать о политике? Их перестает заботить собственное правительство! А знаете, что происходит, когда оно перестает их заботить? В одну прекрасную ночь какой-нибудь мерзкий, беспринципный нахал прокрадывается тайком и меняет правительство! А на следующее утро эти равнодушные люди просыпаются — и что же они обнаруживают? Они обнаруживают, что налоги поднялись так, что вот-вот их задушат, что они и шагу не могут ступить без разрешения и, если на то пошло, они ничем не лучше рабов! Вот что происходит, когда люди держат свое мнение при себе!

— Сэр! — Толстяк скривился так, словно наступил на что-то противное и скользкое. — Это возмутительно!

— Лучше быть возмутительным, чем глупым, но поскольку вы, похоже, на этот счет придерживаетесь иного мнения, полагаю, моим друзьям и мне лучше отправиться куда-нибудь, где воздух посвежее! — Старик развернулся к отцу Марко, Дару и Сэм. — Ну, как вам мое предложение, о те, в ком еще теплится дух? Я отведу вас туда, где над сценой дует свежий ветерок! Мы отправляемся туда — я и моя племянница. Присоединяйтесь, если хотите!

С этими словами он повернулся и, стремительно ковыляя между столиками, понесся к выходу так, словно жизнь убегала от него, а он спешил догнать ее.

Девушка развернулась, чтобы последовать за ним, но… не задержался ли ее взгляд на краткий миг на Даре?

Воображение. Наверняка. Но…

Но она всего лишь его племянница!

— А? Что? — Дар резко обернулся к отцу Марко.

— Я спросил: пойдемте с ними? — повторил священник. Глаза его сверкали.

— А-а-а… да. Похоже, они люди симпатичные.

— Почему бы и нет, — бесстрастно проговорила Сэм с каменным выражением лица. — Наверняка будет забавно.

Они встали, прихватили с собой стаканы и поспешили за громким голосом старика.

— Садитесь! Садитесь! — Скандалист широким жестом указал на стулья, расставленные вокруг большого стола, и уселся сам. Его племянница скромно села рядом с ним. — Так вы — катодеанец, — приветствовал старик отца Марко. — И что же такой живой орден делает в этом болоте?

— А где проповедующий Жизнь больше нужен, как не среди умирающих? — возразил отец Марко.

— Минуточку! Погодите! — Дар умоляюще поднял руку. — Вернитесь назад на несколько строчек, очень вас прошу! У меня такое ощущение, будто я что-то пропустил.

— Что именно?

— Как вы узнали, что перед вами — катодеанец?

— Как? Да по знаку их ордена, конечно же! — воскликнул старик.

— Вот он. — Отец Марко постучал кончиком пальца по желтой рукоятке отвертки в нагрудном кармане. — Когда-то это был отличительный знак инженеров-электриков — нечто вроде эмблемы братства. А мы просто придали ему официальный характер.

— Вот оно что… — Дар опустил голову, чувствуя себя весьма не в своей тарелке.

— Теперь у вас передо мной преимущество, — заявил отец Марко старику.

— Понимаю, — усмехнулся тот. — Разве это не здорово?

— Дедушка! — укорило старика прекрасное видение, и он поморщился — у девушки явно были туфли с очень острыми мысками.

— Уж и порадоваться немножко нельзя, — вздохнул старик. — Святой отец, я — Вайти, а это Лона, моя… племянница, — подчеркнул он и одарил девушку многозначительным взглядом.

Красавица изобразила пристыженный вид.

— Как скажешь, дедушка.