Скорбь Тру (ЛП)

— Я в порядке. Много работы. Спасибо, что спросила, — ответила она, несмотря на незаинтересованность матери. — Я купила очень красивое платье. Как ты? — она толкнула дверь склада ногой и прислонилась к ней, выслушивая привычный список дел матери, которыми та была занята в последнее время. Не дай Бог ее матери когда-либо сказать ей, что она чувствует или что скучает по ней.

— У меня все хорошо. Папа и я летали в Сан-Диего для переговоров с Мербанками, спа-центр там великолепный…

Джемма слушала целых пять минут, прежде чем прервать мать.

— Мам, извини, что перебиваю, но я на работе, так что…

— О, Боже. Прости. Я забыла, что ты управляешь магазином для маленьких девочек.

— «Бутик для принцесс», — однажды приятно было бы услышать, что мать гордится тем, чем она занимается, а не издевается над ее делом. У нее был счет в банке, который мать регулярно пополняла. Нормальные родители раздавали детям объятия, а не грязные деньги. Деньги сладкого папочки. Джемма работала в колледже и экономила почти каждый пенни, чтобы иметь возможность открыть магазин.

— Да, конечно же, тебе бы не пришлось это делать, если бы ты встретилась с одним из подходящих холостяков, которых я годами пробовала свести с тобой.

Ежегодная раздражающая установка.

Джемма глубоко вздохнула и сказала:

— Кстати о тех парнях, мама. Не делай, пожалуйста, этого в нынешнем году. Я кое с кем встречаюсь и не хочу отшивать одного из твоих друзей.

— Встречаешься с кем-то? Это серьезно? Чем он зарабатывает на жизнь? Я его знаю?

— Да, это серьезно. Он механик. И ты, определенно, его не знаешь, — слава Богу. А то ты бы могла отпугнуть его.

— Прости, дорогая. Ты сказала инженер-механик? — с надеждой спросила мать.

Джемма закатила глаза.

— Нет, мама. Механик, который работает с машинами.

Мать замолчала, и Джемма представила, как шестеренки крутятся в ее манипулирующей голове, пытаясь выяснить, как вытащить дочь из лап автомеханика.

Джемма молчала, пока тишина не стала невыносимой. Впитывая боль, она ненавидела свою мать, когда та неодобрительно говорила с ней.

— Тебе что-нибудь еще нужно?

— О, Джеммалайн. Ты знаешь, что ты делаешь? — обвинение слышалось громко и ясно.

— О чем ты говоришь, мама? — она не смогла сдержать раздражение.

— Ты взбунтовалась. Точно так же, как и открыв свой маленький магазин. Ты пытаешься… убить меня.

— Убить тебя? — Джемма подняла глаза к потолку.

— Ты всегда пыталась доказать свою независимость, отрицая то, что лучше для тебя.

— Вот новость, мам. Мне двадцать шесть лет. Мне не нужно кому-то что-то доказывать, кроме как себе. И я уже доказала, что я умная, способная и… — какого черта, я вообще с ней объясняюсь. — Мне нужно вернуться к работе.

— У этого «механика» есть имя? — она произнесла «механик», будто это название заразной болезни.

Преисполненная желанием заставить мать не говорить с ней в подобном тоне, она сказала.

— Моего парня зовут Трумэн Гритт, и, пожалуйста, мама, в следующий раз, когда будешь говорить о том, чем он зарабатывает на жизнь, не говори так, будто это грязное слово. Возможно, ты должна была вместе со мной ходить на уроки этикета.

— Джеммалин, это твой способ разговаривать с матерью?

Она закрыла глаза, желая быть лучше, чем ее мать. Я не чудовище, я лучше нее.

— Мне жаль, но Трумэн очень важен для меня, и я бы хотела, чтобы ты проявила к нему тоже уважение, что ты ожидаешь, что я продемонстрирую Уоррену.

— Папе, — поправила она ее.

Этот человек никогда не был отцом Джеммы, хотя и был не таким ужасным, как ее мать. Его никогда не было рядом, но когда приезжал, то не был плохим. Вокруг него был дорогой воздух, он держал доллары близко и в тепле, боясь остаться без них, только несколько слов вылетели из его уст изредка.

— Уоррен, мама. Мой отец покончил жизнь самоубийством. Ты ведь помнишь моего настоящего отца? — она знала, что поступает как полная сука, но мать просто довела ее до ручки.

Наступила тишина, и когда мать, наконец, заговорила, ее тон был почти грустным.

— Да, конечно помню, Джеммалайн. Он решил покинуть нас.

Сжимая руки в кулаки, она отказывалась кричать на женщину, которой даже не было там, когда она только узнала о смерти отца.

— Да, он сделал это. Но он все еще мой отец. Как я уже сказала, давай попытаемся быть цивилизованными людьми, когда говорим о важных для нас людях.

— Хорошо, дорогая. Этот… Трумэн, придет на благотворительный вечер?

Не в этой жизни.

— Нет, буду только я.

— Какой нормальный мужчина позволяет своей женщине появиться на таком мероприятии одной?

— Тот, у которого есть дети, о которых нужно заботиться. Мне нужно идти, мам. Встретимся на следующей неделе, — она отключилась, зная, что последует еще один упрек от матери, но ей было все равно. Она взглянула на часы. С облегчением поняла, что наступило время закрывать магазин, и вышла из подсобки.

— А теперь пойдем в «Сладкий леденец», — сказала она, когда взяла свой кошелек.

Кристалл, схватила сумочку и выбросила вверх кулак в торжествующем жесте.

— Ненавижу выпивку. Люблю мороженое!