Скорбь Сатаны

– Мистер Темпест, дело в том, что ваш покойный родственник был одержим одной идеей – а ум его был практичен и трезв, но идея эта была куда как любопытна, и если бы он до некоторой степени продолжил ее развивать, то окончил бы свои дни в сумасшедшем доме и не сумел бы распорядиться своим состоянием столь… эээ… достойным и благоразумным образом. К счастью для себя и для эээ… для вас, он не стал ей упорно следовать, до самого конца сохранив свою достойную восхищения практичность и незыблемость моральных устоев. Но я склонен считать, что от этой мысли он так и не отказался, так, Бентам?

Бентам задумчиво уставился на черное круглое пятно от газового рожка на потолке.

– Я думаю, что… да, я думаю, что он был абсолютно в этом уверен, – ответил он.

– Уверен в чем? – спросил я нетерпеливо. – Он что, хотел запатентовать некое изобретение? Новый летательный аппарат, и тем самым пустить по ветру собственное состояние?

– Нет-нет-нет! – И мистер Эллис рассмеялся коротким веселым смешком. – Нет, мой любезный сэр – в его воображении не было никаких мыслей, связанных с машиностроением либо коммерцией. Он был слишком… эээ, слишком враждебно настроен ко всему, что зовется «прогрессом», к любым изобретениям, благодаря которым мир становится лучше. Видите ли, мне непросто подобрать слова, чтобы объяснить, в чем заключалась эта абсурднейшая и нелепая выдумка, но… ведь мы так и не узнали, каким образом он разбогател, так, Бентам?

Бентам покачал головой и сжал губы.

– Мы управляли значительными средствами, инвестируя их и так далее, но в наши обязанности не входило интересоваться их происхождением, так, Бентам?

И снова Бентам мрачно покачал головой.

– Нам доверили эти средства, – продолжил его партнер, нежно сомкнув кончики пальцев, – и мы постарались оправдать это доверие, сохраняя благоразумие и лояльность настолько, насколько могли. И лишь по истечении многих лет совместной работы он упомянул о… эээ… данной идее, совершенно сумасбродной и невероятной, и если коротко, вот в чем она заключалась – якобы он продал душу дьяволу, и его состояние было одним из плодов этой сделки!

Я захохотал во весь голос.

– Что за нелепая мысль! Бедняга! Должно быть, рассудок несколько подвел его, а может, он выражался фигурально?

– Я так не думаю, – полувопросительно ответил мистер Эллис, все еще смыкая и размыкая свои пальцы. – Я думаю, что наш клиент буквально имел в виду, что продал душу дьяволу, так, мистер Бентам?

– Я в этом положительно уверен, – со всей серьезностью заявил Бентам. – Он говорил о сделке, как о состоявшемся и непреложном факте.

Я снова засмеялся, хоть и не так оживленно.

– Что ж, время нынче такое, что людям в голову приходят самые нелепые мысли. Все эти учения Блаватской, Безант, наука о гипнозе – неудивительно, что кое-кто все еще верит в старые глупые сказки о существовании дьявола. Но для человека истинно разумного…

– Да, эээ… конечно, – перебил меня мистер Эллис. – Ваш родственник, мистер Темпест, был человеком весьма благоразумным, и эта… эээ… идея была единственным заблуждением, пустившим корни в его чрезвычайно практичном уме. Подобная мысль так и осталась бесплодной фантазией, но, полагаю, что нам стоило – и мистер Бентам согласится со мной – стоило упомянуть о ней.

– Таким образом, мы исполнили свои обязательства и облегчили душу, – сказал мистер Бентам.

Я улыбнулся, поблагодарил их и встал, собираясь уйти. Они вновь одновременно поклонились мне, почти что напоминая двух братьев-близнецов – настолько глубоко их общая юридическая практика отразилась на всем их облике.

– Доброго вам дня, мистер Темпест, – напутствовал меня мистер Бентам. – Вряд ли мне стоит напоминать вам о том, что мы готовы служить вам так же, как и нашему предыдущему клиенту, употребив на это все свои способности. И что вам может пригодиться наш совет в тех делах, что касаются угождения вам и умножения ваших доходов. Могу я узнать, требуются ли вам в настоящий момент какие-либо наличные деньги?

– Благодарю вас, но нет, – ответил я, мысленно благодаря Риманеза, давшего мне возможность быть независимым от поверенных. – Деньгами я вполне обеспечен.

Мне показалось, что они слегка удивились такому ответу, но здравомыслие не позволило им говорить об этом. Они записали мой адрес в «Гранд-Отеле» и велели клерку проводить меня. Я дал ему десять шиллингов с наказом выпить за мое здоровье, каковой он непременно обещался исполнить, и обошел вокруг Дома правосудия, пытаясь заверить себя, что не сплю, что в самом деле являюсь обладателем пяти миллионов. По воле случая, свернув за угол, я наткнулся на человека, шедшего в противоположную сторону, того самого издателя, что днем ранее вернул мне мою рукопись.

– Здравствуйте! – воскликнул он, немедленно остановившись.

– Здравствуйте, – откликнулся я.

– Куда направляетесь? Пытаетесь пристроить ваш злополучный роман? Мальчик мой, поверьте, что в его настоящем виде…

– С ним все в порядке, – спокойно отозвался я. – Я опубликую его на собственные деньги.