Скорбь Гвиннеда

Взяв в руки черный Septime, находившийся теперь на верхней левой диагонали, Кверон легко опустил его на Quinte, к которому черный кубик мгновенно словно бы прилип, и огласил его cognomen:

— Quintus!

Равновесие было нарушено, и теперь следовало действовать очень быстро, пока энергия окончательно не вырвалась из-под контроля. Он удержал ее, взяв Quarte из верхнего правого угла и поставив его на Seconde.

— Sixtus!

Сила буквально лизала его пальцы, теперь уже почти ручная, когда он установил Prime на Tierce, белый на белый, и Sixte на Octave, черный на черный, и произнес последние cognomen’a:

— Septimus! Octavius!

Теперь равновесие было установлено, и фигура окончательно приняла вид Столпов Храма — четыре миниатюрные колонны, черные и белые вперемешку, составляющие большой куб. Собрав воедино потоки сил и сделавшись проводником энергии Срединного Столпа, Кверон возложил руку на куб и повелел ему подняться. Тот словно прилип к ладони, и беломраморный блок вознесся следом, в абсолютной тишине, если не считать едва слышного шороха камня о камень. Он поднялся выше, и стали видны его опоры в виде четырех больших черных и белых кубов… а затем появились и самые нижние. По углам их окружали круглые колонны, каждая толщиной с руку.

Кверон медленно поднялся на ноги, когда показался второй слой кубов опоры, и позволил себе расслабиться лишь с появление основы всей структуры каменного блока, идентичного алтарному, только черного, с ладонь толщиной. Когда движение прекратилось, Кверон убрал руку, размял пальцы и шумно вздохнул. Ивейн и Джорем выжидающе смотрели на него.

— Пока все идет хорошо, — произнесла Ивейн негромко. — Полагаю, теперь вам следует начать все сначала. На этом мои знания заканчиваются.

Кверон с новым вздохом кивнул, разобрал свой куб и разложил составляющие на прежние места.

Вновь белые образовали квадрат в центре, а черные легли по углам.

— Вы не передумали продолжать? — спросил его Джорем.

Кверон покачал головой.

— Разумеется, нет. Сейчас мои познания куда обширнее, чем когда я был простым послушником, и мне любопытно, чего добивался старый Мастер, когда проделывал все это. Я помню, это происходило всегда в определенные дни, и послушникам советовали ночь накануне провести в часовне Богоматери впрочем, это было необязательно. Что странно… поскольку нам редко предоставляли выбор в подобных делах.

Он еще раз испустил вздох, словно отгоняя непрошеные воспоминания, и пару мгновений подержал руку над кубиками.

— Отлично. Это начинается так же, как и первая конфигурация, именованием восьми составляющих. Помню, что Мастер никогда не произносил nomen’а вслух, считая, что это мешает сосредоточению. Я во всем буду подражать ему.

Не дожидаясь реакции со стороны, он быстро провел указательным пальцем над каждым из кубиков по очереди, в прежнем порядке, начав с белых и закончив четырьмя черными. Все восемь вспыхнули от прикосновения, и Ивейн с Джоремом с легкостью проследили за всем процессом, от Prime до Octave.

— Первая часть следующего этапа точно такая же, — шепотом промолвил Кверон, поставив пальцы на Prime и Quinte, и объявил cognomen, меняя их местами:

— Prime et Quinte inversus!

Затем последовали Quarte и Octave, с положенным cognomen:

— Quarte et Octave inversus!

Когда он поменял местами вторую пару, у них образовался центральный черно-белый квадрат, с кубиками разного цвета в противоположных углах. Но теперь, вместо того чтобы заменить Prime на Septime и Sixte на Quarte, как в первый раз, он взял белый Prime из верхнего левого угла и осторожно установил на Quinte, верхний левый черный кубик, пропев salutus на манер гавриилитских песнопений:

— Primus est Deus, Primus in aeternitate. Amen.

Прижав правую руку к груди, он поклонился алтарю, затем взял черный Sixte и аккуратно опустил на Seconde, пропев новый salutus:

— Secundus est Filius, Coaeterus cum Patre. Amen.

И вновь глубокий поклон. Теперь Septime лег на Tierce.

— Tertius est Trinitas: Pater, Filius, et Spiritus Sanctus. Amen.

И еще раз поклонился, прежде чем взять последний — Quarte, и поставить на Octave, завершая построение большого куба.

— Quattuor archangeli custodes quandrantibus sunt. Quattuor quadrant coram Domino uno. Amen.

Завершенный куб светился мягким опалесцирующим светом, подобный черно-белым опорам беломраморной алтарной плиты, на которой он стоял.

Кверон на мгновение поднес к губам стиснутые руки, закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, а затем развел руки в стороны на уровне подбородка, ладонями друг к дружке, и затянул: