Скорая 2024

— Просто. Я понял, что если ты на мосту не опознала наркомана, значит, еще не включила в сознании постоянный мониторинг. И, честно говоря, не подумал, что у тебя с похмелья да после таких событий совсем не осталось сил. Но мы ведь с тобой договорились, что ты только берешь клиента, а я вытаскиваю…

Неторопливо шагая по оживленной летом, но сейчас почти пустой улице, напарники, казалось, разделяли чувства друг друга, ощущая какие-то похожие настроения оставленности и нерадостного состояния души.

— И я просто стою в стороне и наблюдаю? Зачем это мне? — ухмыльнулась Серафима. — Думаешь, я осталась в Скорой после отработки по инерции? И сейчас просто соглашусь почивать на чьих-то лаврах?

— Я не сообразил, что твое чувство профессионального достоинства будет уязвлено. Ошибочка вышла. А какой классный был план… — меняя тон речи от озабоченного до задумчиво игривого под стать смыслу сказанного, произнес Викентий.

— А ты думаешь, честно вот так проходить мимо клиентов? Даже не пытаясь хоть что-то сделать… — понимая, что сил на какие-то другие действия, кроме ходьбы, у нее нет совсем.

— Один уже укатил, а до второго мы еще не дошли. И у тебя еще есть возможность показать свое мастерство по привлечению внимания к себе…

— Нет, я пас, — откликнулась Серафима. — Я сейчас никого не спасу! Давай уж ты сам покажешь свои приемчики, как оставаться на уровне ноль пять отказов…

— Но тебе всё равно придется представиться, я, имея такую возможность в твоем лице рядом, теперь не буду никого спасать бесплатно…

— А раньше спасал?

— А что оставалось делать? Спрятаться от призвания? В моем случае — точно не вариант!

Серафима задумалась. Она понимала, что нашла стопроцентно родственную душу. Она бы тоже теперь, окажись в такой ситуации, как Викентий, не смогла бы жить, не спасая этих несчастных…

— Предупреди хоть, кто там… Я в таком состоянии не способна на диагностику…

— Вон те два парня… Видишь, около бара стоят молча?

Впереди, около одинокого столика напротив спрятавшего все свои завлекательные атрибуты кафе, стояли два молодых человека.

— Голубчики что ли? — уточнила Серафима.

— Они самые!

— И что они?

— Сейчас узнаем. Знакомишься с правым. Левый — его подружка.

Стараясь собрать все оставшиеся силы в точку соприкосновения с ситуацией отчаянья, когда возможны любые проявления нестабильности человеческой психики, Серафима сосредоточилась на предстоящем, пытаясь просчитать свои и Викентия действия.

— Здравствуйте! Меня зовут Серафима, — Серафима без обиняков протянула руку клиенту.

Обалдев от такой бесцеремонности, клиент ответил рукопожатием и представился:

— Антон.

И в тот же момент Викентий ударил в челюсть его друга.

Парень взвыл и получил второй удар под дых.

Редкие прохожие спешно переходили на другую сторону, чтобы не вмешиваться. Несколько сидящих в кафе испуганно уставились в окно.

Скрючившегося и почти падающего несчастного Викентий следующим ударом по ногам опрокинул на асфальт.

Антон в шоке с выпученными глазами продолжал держать руку Серафимы. Опомнившись, с силой отбросил руку, оттолкнув Серафиму, и набросился со спины на Викентия.

Крепко держа за руки повисшего у него на спине Антона, Викентий нанес удар ногой по упавшему и произнес, обращаясь к клиенту:

— Тебе ведь плевать на него! Плевать, что с ним будет, когда тебя не станет! Плевать, кто его будет бить, иметь и как! Плевать, что он не выдержит того, что тебя нет рядом, и сиганет с моста. Так зачем его беречь? Пускай уходит первым. Я его сейчас добью, а ты можешь идти колоть себе ту овердозу, что у тебя в кармане! Будешь счастлив, что вы ушли вместе!

Антон обмяк, Викентий опустил клиента на землю и разжал руки!

— Что случилось? — Серафима подошла к Антону и, обняв за плечи, заглянула в глаза.

Тело Антона ответило легкой дрожью на этот странный, непрошеный контакт.

Через секунду слёзы полились из глаз, и Антон затрясся, пытаясь сдержать рыдания. Серафима обняла парня, и он уткнулся ей в плечо, не имея сил остановить свой плач и вырывающуюся из груди боль.

Викентий поднял побитого парня и, пытаясь успокоить, усадил на стул около кафешного столика.

— Видишь ли, твой друг решил уйти из жизни, — объясняя свое поведение, пытался оправдать себя в глазах пострадавшего Викентий. — Ему без шоковой терапии было не выжить! Прости, твое избиение было тем триггером, который позволил ему одуматься.

— Теперь всё позади? — размазывая слезы и смешивая их с грязью и кровью, всхлипывая, спросил парень.

— Теперь — да. Он любит тебя и вынести твое убийство не смог бы.

— Ты бы убил меня? — вдруг удивленно спросил парень, что-то осознавая…

— Возможно, — спокойно отреагировал Викентий. — Никто не знает…

— Ты серьезно? — взвизгнул Антон, подскакивая к столику и опускаясь на стул рядом, чтобы взглянуть в глаза дебоширу.

— Убийство не так страшно в глазах Вселенной, как самоубийство. И для убитого, и для убийцы всё еще можно изменить… Для самоубийцы в твердом рассудке уже ничего не меняется. Это преступление против Жизни, его нельзя ни изменить, ни изгладить. Это вечный приговор.