Скользящие в рай (сборник)

Лиза охотно придвинулась к нему и мечтательно улыбнулась:

– Вот, еще несколько часов – и мы на море.

Он представил себе это холодное море с долгим, далеким отливом, унылое в своей экзотической неполноценности, слишком мелкое для плавания, слишком тесное для радостного ощущения простора; берег усеян сохнущими на песке водорослями и дохлыми мидиями; утренняя скука плавно перетекает в вечернюю, дневная жара сменяется ночным холодом. По забитому пляжу сомнамбулически фланируют бесформенные мамаши с визжащими детьми, так и норовящими заехать тебе по башке пикирующими воздушными змеями. Старики и старухи в болтающихся на дряблых мослах купальниках, с рыбьими глазами до одури умиротворенных жителей мира порядка и сытости. Перекормленная удовольствиями молодежь. Игры в тарелочку или в мяч. Endschuldigung… Pardon… Селедка без костей. Арбузы без косточек. Все мило, удобно, безжизненно, пестро. И безжизненное солнце болтается в небесах, навевая мысли о бренности существования. Уже с утра не знаешь, чем занять себя вечером, потому что вечером город попросту подыхает. И ты подыхаешь вместе с ним на фоне закрытых лавок и опущенных жалюзей. О боже, куда? Зачем?

– Почему же мы не поехали поездом? – спросил он, чтобы что-то спросить.

– Поездом – это так скучно. Я не могу. Жидкий чай, закрытые туалеты, запахи. О-о, запахи ваших поездов! Холодные котлеты пополам с грязными носками. – Лиза скорчила забавную гримасу. – Нет уж, уволь, пожалуйста. В ваших поездах даже нет классов! Все едут вместе, как жители одной деревни.

– Ты преувеличиваешь. Ехать можно днем, в вагоне-ресторане.

– Ресторан, любимый, не может быть вагоном.

– Пожалуй, ты права, – вяло согласился Глеб. – На машине удобнее.

– Может быть, займемся в ней любовью? – предложила Лиза лукаво. – Я никогда не занималась любовью в машине на полном ходу. Все мои подруги вслед за celebrity только и твердят: я потеряла девственность на заднем сиденье автомобиля. Наверное, это тесно.

– Заднее сиденье нашего автомобиля предназначено для детей. Мы не поместимся.

– Ах, как жаль. Тогда в лесу. За ланчем.

– Хочешь полные трусы муравьев? Лучшие ощущения испытываешь в чистой постели.

– Но так долго ждать!

– Всего несколько часов.

– Ты медведь. Грубый. Говоришь, что думаешь. Медведь. Хорошо хоть, ты пользуешься тормозами.

Глеб посмотрел на нее и сказал серьезно:

– Не всегда.

– Вот как?

– Иногда хочется насладиться полетом. Хоть несколько секунд. Допустим, с какого-нибудь высокого обрыва.

– Я согласна. – Лиза выпрямилась, как школьница, и положила ладони на колени. – Но здесь нет обрывов. Равнина.

– Поэтому я и пользуюсь тормозами.

– Ты мне нравишься, медведь. Таких не бывает в Лондоне. Нигде не бывает в Европе. Скучные обладатели больших и маленьких банковских счетов. Вот и вся характеристика, в сущности. Но ты… Ты особенный. Совсем не старый.

– Спасибо.

– Рядом с тобой я чувствую себя… э-э… покорной. – Лиза подумала и добавила: – Покорной и, как ни странно, свободной.

– От чего?

– От обязательств. Человек опутан обязательствами, как Лаокоон. Куда ни посмотри, ты всюду и всем должна. И когда только успела одолжиться?

– Забавная мысль.

– Ну, правда. Посмотри, сколько условностей, которые определяют все, каждый день. Тебе только кажется, что ты принадлежишь себе. На самом деле ты принадлежишь обществу, морали. Это как езда по автобану: можно гнать на любой скорости, но только в направлении, которое предусмотрено. Иначе шею свернешь.

– Да ты бунтарка.

– Совсем нет. Я не феминистка. Женщине по природе нравится быть покорной мужчине. Но она не хочет отказываться от свободы. В этом противоречии разрывы, разводы, неудовлетворенность.

– Господи, чему вас там в вашем колледже учат?

– Тебе не нравятся умные женщины?

– Разные нравятся.

– Я надоела тебе своей болтовней?

– Нет, конечно. Иначе я бы тебя высадил.

По радио завели «Болеро» Равеля. Глеб сделал звук погромче. На огромной скорости их обогнал вишневого цвета «рено».

– Догоним! – взвизгнула Лиза.

Глеб послушно прибавил газу, машина устремилась в погоню. Дважды они едва не влепились во встречные грузовики, но на крутом повороте все-таки обошли «рено», прижав его к обочине. В зеркале заднего вида Глеб заметил, как водитель «рено» выразительно стучит пальцем по виску.

– Вот, – сказал Глеб, – догнали. Теперь будем ехать на этой скорости.

Побледневшая Лиза порывисто кивнула. Ее пальцы судорожно вцепились в кресло.

– Ты что, испугалась? – спросил Глеб.

Она отрицательно мотнула головой.

– А говорил, что пользуешься тормозами.

– Я ими пользовался, – заверил Глеб. – Только незаметно. Притормаживал, чтобы ты не испугалась.

– Ну, тогда ладно. Тогда хорошо. На такой скорости мы скоро уже приедем.

Музыка по радио прервалась для экстренного выпуска новостей. Голос комментатора был на удивление сух и даже официален: