Сколько живёт любовь?

— Не допустим, а так и есть. А горячо любимого "воробушка" держать не далеко от себя. Рядышком, под рукой. Вспомни, сколько у меня медучреждений было в моём распоряжении в Северной группе войск. Даже санаторий. Логично?

— Да. Но никто морочить голову психоанализами и плавать в рассуждениях не будет. Примут её слёзы и сопли про фронтовую любовь, твои письма и привет. Никто или мало кто будет знать, что она вышла замуж и родила ещё дочь. Про любовников уж и подавно. Это никому не интересно. Будет обнародована и растиражирована только связь с тобой. Она расскажет, что ты ей всё это предлагал, а она "честная" женщина отказалась. Ну, чем ты будешь бить?

Решив подкрепиться он всё же закинул в рот кусок рыбы, прожевал его, запил компотом и с новым вдохновением заговорил:

— Кто ей поверит. Если она таскалась за мной, как хвостик, родила вопреки мне ребёнка, водила за хвост корову, аж до Берлина, не пожалев ребёнка. Ты считаешь, она просто так взяла и отказалась от меня? — Он предпочёл промолчать Люлю про визиты к нему её кавалеров. Свято надеясь, что жена не в курсе. Боясь: засмеёт. — Ты же знаешь, нас спасло от её набегов то, что мы были в Польше. Не без того искала меня, а я знать её не знал, пока она на моём пути вчера не нарисовалась. Получается, не успели появиться тут, как она взяла меня в оборот.

— Котик мой, все твои убедительные аргументы попахивают военным отчётом. Повторяю, никто в этом копаться не будет. Так что надо было искать на роль "матраса" что-то попроще и по — совестливее. Хлебай то, дорогой, что есть, если намудрил, ничего всё равно уже не переиграешь. А вообще, если б не широкий жест вождя, вы б сидели с Георгием, поджав хвосты. Вам тогда было невдомёк, что он и любовниц своих легко б под вас подложил, лишь бы воевали и компромата телеги на себя собирали.

— Ты намекаешь, что я осёл?! Люлю, это жестоко.

Он замолчал и нахмурился.

— Зато справедливо. В каждой женщине заложено "мещанское счастье" и ничем это не выбить из неё. Просто у одних есть тормоза или их коснулась своим перстом любовь, у других нет. Суть человека со времён Адама и Евы очень мало изменилась. Каждая баба хочет для себя райской жизни и гребёт на все вёсла к этому. Только какими методами. — Уловив то, что он перестал жевать Юлия тут же заметила ему:- Съешь кусочек рыбки ещё один, вкусная.

Жуя зелень и сосредоточенно рассматривая что-то в тарелке, он вдруг закапризничал:

— Наелся, не хочу. Ты тоже выгоду во мне искала и радужные прожекты рисовала?

Её рука застыла над подносом. Глаза смеялись.

— А как же. Я что, не женщина что ли?! Представь себе: казённая одежда с ног до головы тратиться не надо и мыло дают. Соку не хочешь? Нет. Тогда поворачивайся, я вытру тебе губы.

Всё это выслушав с вытаращенными глазами. Он, ухватившись за салфетку и усмехаясь, притянул её к себе. Юлия поняла: надолго его выдержки не хватило.

— Сидеть смирно! Руки по швам. Внуков постыдись. — Прошептала она в самое ухо.

— Искренне каюсь, — хохотнул он, роняя её рядом. — Слишком часто моя задница становится поротой. Ты абсолютно распоясываешься, дорогая. Самое время усмирять.

Юлия предпочла отмолчаться. Пусть усмиряет, она не против. Она за с того самого дня, когда шагнула в "сумасшедший поезд" — жизнь с ним.