Скобелев, или Есть только миг…

– Просим извинить, Николай Дмитриевич, мы рассчитываем не просто на конфиденциальный совет ваш, но на разговор сугубо доверительный. Если мы смеем на это надеяться, то заранее благодарим; если же откажете нам в доверии, мы покинем вас тотчас же и без всяких претензий.

Артамонов пожевал тонкими губами, потёр высокий костистый лоб худыми длинными пальцами, привыкшими держать карандаш и никогда, как вдруг показалось Скобелеву, не сжимавшими эфеса сабли. Тихим голосом пригласив гостей садиться, сказал, что вынужден ненадолго покинуть их по делу и тут же вышел.

– Бумажная душа, – проворчал генерал.

– Эта бумажная душа, Михаил Дмитриевич, за два года исходила всю европейскую Турцию, где в одиночку и произвела глазомерную съёмку местности.

– Вроде тебя?

– У меня была иная задача. Но если бы не бессонные ночи Николая Дмитриевича, вряд ли вы, ваше превосходительство, имели бы новейшие карты этого театра военных действий. – Паренсов помолчал. – Хозяин наш скрытен и не доверяет порой самому себе. Поэтому, если не возражаете, расспрашивать буду я.

– А я что должен делать?

– А вы по-генеральски поглаживайте бакенбарды, если я веду разговор в правильном русле.

– А если тебя унесёт?

– Кашляйте, Михаил Дмитриевич, кашляйте.

Вернулся Артамонов. Плотно прикрыл двери, заглянул в единственное оконце, заботливо задёрнув занавеску после обзора. Прошёл к столу, сел и положил руки перед собою.

– Я отослал людей, в доме никого нет.

– Генерал Скобелев получил в своё распоряжение отдельный отряд. Судя по всему, Николай Дмитриевич, оперировать нам придётся где-то между Ловчей и Плевной. Как известно, турки намертво вцепились в Плевну, но логично предположить, что они столь же энергично вцепятся и в Ловчу.

Артамонов опять пожевал губами и стал тереть пальцами лоб. Молчание затягивалось.

– Мне желательно знать… – начал было Скобелев, но Паренсов так глянул на него, что генерал сразу же примолк и начал рассеянно поглаживать бакенбарды.

– Я не пророк, – тихо сказал Артамонов.

– И все же, Николай Дмитриевич? – настойчиво допытывался Паренсов. – По сведениям, которые сообщил Левицкий, у Османа-паши свыше шестидесяти тысяч низама, не считая кавалерии. Если это соответствует действительности, то ему ничего не стоит выделить треть своих сил для обороны Ловчи. Отсюда вопрос: Левицкий назвал ту цифру, которую дали ему вы?

– Я Левицкому никаких сведений не представлял, – помолчав, сказал Артамонов.

– А каковы ваши цифры? – продолжал наседать Паренсов. – Мы ведь не любопытства ради спрашиваем, Николай Дмитриевич, поймите наше положение. Если мы окажемся между Плевной и Ловчей, куда нам направить свои пушки?

– Пушек-то будет – кот наплакал, – проворчал Скобелев. – Кровью ведь умоемся и кровью держать будем.

– Осман-паша не пойдёт на Ловчу. – Артамонов сказал настолько тихо, что Скобелев невольно подался вперёд. – Разделите цифры Левицкого пополам, и вы получите более или менее реальное представление о силах Османа-паши.

– Так ведь… Это надо немедленно довести до сведения великого князя главнокомандующего! – Скобелев вскочил. – Ах, крысы штабные…

– Сидите, генерал, сидите, – сквозь зубы процедил Паренсов. – Сидите и гладьте свои бакенбарды.

– Я все сообщил, – глухо сказал Артамонов. – Сообщил своевременно трижды проверенные цифры, но мою докладную навечно положили под сукно.

– Но почему же? Почему? – вновь не выдержал Скобелев.

– Почему? – Артамонов вдруг улыбнулся. – Потому что кое-кому это весьма выгодно. Победил – так шестьдесят тысяч, имея у себя двадцать пять. Не победил – так тоже потому, что у Османа все те же мифические шестьдесят тысяч вместо реальных тридцати. Некоторые генералы умеют побеждать, а некоторые – воевать. Тоже, между прочим, искусство. – Он помолчал. – Надеюсь, господа, вы не воспользуетесь моей откровенностью.

– Благодарю, полковник. – Скобелев встал. – В молчании нашем можете не сомневаться.

На прощанье он с такой искренней благодарностью стиснул руку Артамонову, что Николай Дмитриевич долго ещё тряс худыми пальцами после ухода неожиданных гостей.

4

Ещё не получив копии приказа о назначении на должность Отдельного вспомогательного отряда, Скобелев с головой окунулся в работу. Отправил Паренсова к Бакланову, чтобы проработать план, как блокировать Ловчу, гонял Млынова и ординарцев за боеприпасами для будущих частей, часто беседовал с болгарами, хорошо знающими окрестности Плевны.

– Зеленые горы круты, говорите? Ничего, мы их на карачках.

– Как это? – удивлялись болгары.

– Не важно, как. Важно взобраться.

Вскоре подошла Кавказская бригада, а вслед за ней и приглашение на военный совет. Михаил Дмитриевич оценил разницу между приказом и приглашением, но не поехал не из-за обиды.

– Ляпну я там правду-матку, – сказал он только что прибывшему от Бакланова Паренсову. – Они же пугать друг дружку силами Османа-паши начнут, а я, боюсь, не выдержу и Артамонова подведу. Ну их к Богу в рай с их советами. Что Бакланов?

– Перекроет путь между Ловчей и Плевной.

– Мало, – подумав, сказал Скобелев. – Пиши приказ на активную демонстрацию во все стороны.