Скитания

Только они разместились за столиком, как к ним без всякого приглашения подсели три ярко накрашенные девицы в платьях с глубоким декольте и завязали непринужденную беседу. Молодые люди, долго не видевшие женщин, чрезвычайно обрадовались.

Официант предложил только один напиток, типа глинтвейна, состоявший из некачественного сладковатого красного вина с противным запахом. Стакан стоил две марки пятьдесят пфеннигов. В течение получаса каждая из девиц выпила по четыре стакана глинтвейна. Это озадачило Хельмута, и он с беспокойством стал прикидывать в уме, хватит ли ему наличных денег. Когда Хайнц осторожно завел разговор на деликатную тему, девицы с сожалением пожали плечами: они находились на работе и поэтому не могли пойти с ними.

После этого трое друзей направились в кабачок на старой площади около здания ратуши. Они с наслаждением съели свежекопченую сельдь, редкий деликатес на третий год войны. Несмотря на неудачу в «Трокадеро», Хайнц не оставил надежды познакомиться с подходящими девицами. Одна из официанток, как ему показалось, была к нему благосклонна. Он пригласил ее к стойке бара и предложил выпить коньяку. Пока бармен готовил напиток, Хайнц осторожно спросил, нет ли у нее желания пойти с ним в конце следующей недели в кино. Официантка смерила его долгим взглядом, а затем с издевкой ответила:

— Ты же новобранец, мой мальчик! Если у тебя дела пойдут в гору, ты будешь иметь увольнительную два раза в неделю до десяти часов, а потом снова должен возвращаться в свою казарму. Здесь достаточно мужчин, которые имеют увольнительные до полуночи, и, если захотят, даже каждый вечер. Это нечто иное! — При этих словах официантка взяла рюмку с коньяком и залпом выпила ее.

Лицо Хайнца вспыхнуло пунцовой краской, и он молча положил на стол пять марок.

Друзья тронулись в обратный путь. Молодые матросы сошлись во мнении, что в свой первый выход на сушу они неудачно поместили капиталы. Не жалко было только денег, истраченных на вкусную сельдь и на билеты на башню.

***

Нехватку подходящих девиц друзья перенесли легко, и помог им в этом Хельмут. Разгружая машину с мешками соды, которую привезли для камбуза, он узнал, что один матрос в роте заболел венерической болезнью. Шел 1942 год, и все считали его глупцом, поскольку ему пришлось распрощаться с мечтами о блестящей карьере военного моряка. Однако матрос думал иначе. Через месяц, обучаясь уже на курсах сигнальщиков, он снова заразился и провалялся в госпитале почти целый год. За это время его товарищи успели побывать на фронте, многие из них были убиты или тяжело ранены.

***

В середине февраля на фронте произошло грандиозное событие, которое взволновало на Денхольме всех. Соединение немецких тяжелых надводных кораблей вышло из Бреста и, благополучно пройдя через Ла-Манш, пришвартовались в порту Киль. Этот переход превозносился офицерами как выдающийся пример германской силы и военной хитрости. Не ночью, а при ярком дневном свете три крупных корабля и сопровождавший их многочисленный конвой прошли вдоль английского побережья, не встретив какого-нибудь достойного упоминая сопротивления. Это поражение Англия потерпела перед дверями собственного дома. Офицеры и новобранцы на Денхольме пребывали в приподнятом настроении: британский лев не смог даже порычать, не говоря уж о том, чтобы укусить.

— Прорыв удался! Англия повержена! Теперь мы должны причалить к острову и занять его. В этом случае исход войны был бы предрешен, — изрек исторические слова Хайнц Апельт. Сам он охотнее всего устремился бы туда, чтобы принять участие в высадке десанта.

Герхард Гербер оценивал ситуацию несколько иначе:

— Прорыв? Хорошо, согласен. Налицо тактический успех. А стратегический? Все это как раз доказывает, что время тяжелых боевых кораблей на Атлантике прошло. Что касается стратегических соображений, то этот маневр скорее похож на отступление. — Герхард был очень доволен своей формулировкой: кто из обычных новобранцев в состоянии отличить стратегические цели от тактических?!

Хельмут Коппельман ограничился историческим экскурсом:

— В 1588 году, когда была разбита испанская армада и Британия стала первой морской державой мира, тоже говорили о ее возможном поражении!

Высказывание о «стратегическом отступлении» дошло каким-то образом до ушей боцмана Хенше. Стремясь загладить свою вину перед начальством, он тотчас же отправился собственноручно «обработать» призывника Гербера. И вскоре за казармой послышались команды: «Ложись! Встать! Бегом — марш! Быстрее! Ложись! Ползком — вперед!» и т. д. В довершение всего Хенше заставил Гербера стоять на голове в небольшом углублении заполненном грязью и мокрым снегом. Через полчаса Гербер уже еле держался на ногах, а Хенше, размахивая кулаком перед его носом, орал:

— Ты что, не слышал речь фюрера? Большевики ведут себя нагло. Мы защищаем не только великую Германию, но и всю Европу. А вы здесь мелете взор о каком-то отступлении.