Скифия против Запада

А что же шло с Востока? Здесь все очень сложно, и, конечно, было бы совсем неправильно идеализировать Орду, чем, впрочем, вовсе и не «грешил» историк-евразиец Л.Н. Гумилев. В свое время многие русские патриоты – историки и политики – дали жесткую критику гумилевской концепции, сочтя ее «антинациональной». Они заявили, что Гумилев кощунственно отрицает монгольское нашествие, тем самым как бы предавая память многочисленных жертв. Между тем, историк вовсе и не думал отрицать очевидное. Просто он представил собственный взгляд на это событие, отличный от «ортодоксального». Его выводы были результатом многоуровнего анализа страшной беды, постигшей Русь, – «великого запустения». Обычно это запустение целиком выводят из монгольского нашествия, но Л.Н. Гумилев обращает внимание на мнение историков (Б.Д. Грекова и др.), согласно которым «упадок Киевской Руси начался во второй половине XII в. или даже XI в., когда торговый путь «из варяг в греки» утратил значение вследствие крестовых походов, открывших легкую дорогу к богатствам Востока. А татарское нашествие только способствовало запустению края, начавшемуся 200 лет назад». (Здесь и далее цит. по книге «Древняя Русь и Великая степь».)

Кстати, тут стоит отметить, что начало запустению Руси дала именно Европа (крестовые походы), так что было бы правильнее искать виновника нашего техникоэкономического отставания, прежде всего, на западе, а не на востоке. Между тем, историография XIX в., начиная с Н.М. Карамзина, предпочитала винить во всем монголов, при этом делая реверансы перед Европой. При этом европейцев всячески пытались уверить в том, что Русь встретила первый удар монгольских захватчиков и тем самым, благородно спасла европейскую цивилизацию. Но сами европейцы на это никогда не «велись», ибо отлично понимали всю абсурдность подобных претензий. Далеко не все русские князья «встали грудью», а те, кто встал, исходили из собственных соображений, а никак не из «общеевропейских» или «общехристианских». Так что номер не прошел, а вот презрения к интеллектуалам, которые набивались (и набиваются!) в дружбу, – это, несомненно, прибавило.

Главные причины «великого разорения» были в тех внутренних процессах, которые разворачивались на Руси в XII–XIII веках: Киевская Русь старела, исчерпывала свой социокультурный лимит, что нашло выражение в грандиозном внутринациональном гражданско-политическом противостоянии. К XIII веку никакой единой Руси не было и в помине, а русские земли воевали друг с другом самым ожесточенным образом. На один из таких вот ярких эпизодов этой войны и указывает Л.Н. Гумилев: «В 1187 г., после очередного восстания рязанцев, суздальцы «землю их пусту сотвориша и пожгоша всю»… Рязань ослабела, и некоторое время рязанские князья поддерживали Всеволода III, но в 1207 г. выяснилось, что рязанцы собрались его предать и только ждут удобного случая… В 1208 г. Всеволод подошел с войском к Рязани, вывел жителей из города, а город сжег». Вспоминает Гумилев и страшную резню, которую в 1216 году новгородцы устроили суздальцам на реке Липице (число убитых – 9223 человека). Показательно и разорение Киева: «Рюрик… 2 января 1203 года в союзе с Ольговичами и «всею Половецкою землею» взял Киев. «И сотворилося велико зло в Русстей земли, якого же зла не было от крещенья над Киевом… Подолье взяша и пожгоша; ино Гору взяша и митрополью святую Софью разграбиша и Десятинную (церковь)… разграбиша и манастыри все и иконы одраша… то положиша все собе в полон». Далее говорится о том, что союзники Рюрика – половцы изрубили всех старых монахов, попов и монашек, а юных черниц, жен и дочерей киевлян увели в свои становища…»