Скиф

Хорс вытащил Таксака из-под быка и тут же отошел в сторону. Я же, напротив, побежал к будину, надеясь, что обнаружу пульс, слабое дыхание: ведь на самом деле убить человека непросто! Увы, Таксак уже не дышал. Его распоротый рогом бок еще кровил, а вот неестественно повернутая голова, ее положение позволяли мне сделать очевидный вывод о весьма неудачном приземлении. Наверное, молодой ардар падал на землю уже без сознания, и поэтому сломал шею. Впрочем, с точки зрения медицины это неведение, быть может, лучшее средство для сохранения нервов. Несколько дней назад, почти ничего не чувствуя, я убил двух воинов, и можно утверждать, что сделал это голыми руками. Бился один на один, чувствуя смрад от тел своих противников. Тогда я оставался хладнокровным, а Фароат внутри меня раздувался от тщеславия. Теперь же мальчик спрятался, а мое сердце сбоит от переполняющих его эмоций. Горькая злоба охватила меня тогда: разве стоило ценой такой жертвы тешить самолюбие?!

Я думал о том, как быть дальше? Что делать? Послать Хорса за помощью или скакать самому? Все равно Авасий не оставит меня одного. Пока я размышлял, будин подошел к туру и вспорол зверю живот. Я хотел остановить его, ибо во мне взыграл прагматизм — зачем портить трофей? Ободрать, как положено, а лишь потом вскрыть брюхо, чтобы удалить кишки…

Удержался. Смотрел, как Хорс извлек из туши сердце. Потом будин отрезал от него кусочек и поднес на кончике акинака к моим губам. Обычай? Я решил не противиться и осторожно снял губами с кинжала кусочек бычьего сердца. Пока жевал, пытаясь почувствовать вкус, Хорс отрезал еще один кусочек и вложил его в рот Таксаку.

Я чувствовал во рту только вкус крови и не мог понять, почему лица вкушающих сердце тура Хорса и Авасия светятся блаженством. Наверное, они по-особому воспринимали это событие, переживали недоступный для моего восприятия мистический экстаз. Закончив вкушать столь сомнительное для меня лакомство, Хорс разрезал сердце тура на две части и извлек из него маленькую косточку в форме креста. Он привязал ее к одному из моих локонов и сказал:

— Пусть сила этого быка теперь будет с тобой!

— Спасибо, друг! — ответил я, надеясь, что смогу как-нибудь в ближайшее время воспользоваться услугами муравьев для очистки этого трофея от плоти.

— Если позволишь, я останусь с Таксаком. Скачите, приведите людей, чтобы забрать его тело и мясо быка.

Наверное, Авасий снова имел повод для упрека. Будто не я опять принял решение! Но я кивнул в ответ и, молча сев на Рыжика, поманил рукой Авасия, чтобы и он садился верхом и ехал за мной.

* * *

Эх, если бы я знал…

Склонность проверять факты на этот раз не уберегла от фиаско: меня снова одурачили. А что такое, в сущности, факт? Действительное событие, к тому же реально происходящее, или то, что действительно произошло! Но я не знал некоторых нюансов, вроде того, что у сарматов не считалось зазорным хоронить знатного воина в насыпи приглянувшегося родичам усопшего кургана. От этого незнания очевидный факт не попал в мое досье, и каждый следующий день отсутствие этого факта в досье вело меня к исполнению предначертанного судьбой.

Я уже видел курганы в степи у Ильмека, и у Гелона, и в этих краях. Высокие, как холмы с крутыми спусками, такие рукотворные сооружения древних людей сколоты использовали в качестве наблюдательных пунктов, но встречались великаны в степи не часто, они стояли в стороне от других насыпей — приземистых и расположенных группками от трех до многих десятков. Под теми невысокими курганчиками тем не менее покоились знатные воины-номады, ибо землепашцы хоронили своих усопших в земляных ямах, почти не насыпая сверху земли.

Фароат помнил, как выглядело кладбище Ильмека, и с виду оно отличалось от тех, что видел я в будущем, только отсутствием крестов на могильных насыпях. Вместо крестов сколоты устанавливали камни. И то не всегда.

Хорс отказался хоронить Таксака как «жалкого землепашца». Он возжелал оказать другу поистине царские почести и упокоить знатного будина под курганной насыпью. Но как это сделать, не имея даже деревянных лопат? Хорошо, что Хорс не беспокоил меня просьбами и ни о чем не спрашивал. Оказалось, он уже присмотрел огромную рукотворную насыпь — бурый с зелеными пятнами молодой травы курган величественно стоял, возвышаясь над белым морем ковыля уже сотни лет.

Сколоты Таксака весь день стаскивали к этому великану стволы молодых дубков и чуть в стороне от центра вершины кургана акинаками и щитами выкапывали яму. Копали вглубь и в сторону, как траншею, пока не получилась ровная площадка с выходом к краю насыпи. Работали дотемна, а полночи пили вино и ели прямо там, где трудились днем — на кургане. Паралаты же в подготовке похорон Таксака участия не принимали. Артаз увел их к дубовой роще в полудне верхом на восток и там продолжил подготовку добытых припасов к длительному хранению. Со мной остались Авасий и Мазий.