Скетчбук

– Как ты нас назвал?… – вожак как будто ждал этого. Волки обошли Тиму кольцом, один из них подло сзади прыгнул ему на спину, схватил за футболку и потянул на землю. Тима упал, и теперь снизу вверх смотрел на оскаленные морды, склоненные над ним. Ему было стыдно, что он такой слабый, что не может прямо сейчас встать и разметать их. Но от этого сил не прибавлялось. Наоборот, он чувствовал, что волки в своем праве. Он всё-таки попытался пнуть ногой наглую морду проходящего мимо крупного самца, но попал вскользь по плечу, и волки только снова заржали.

– Ты тряпка, ну посмотри на себя. Тебя даже бить противно.

Тима вдруг охватила жалость к себе – наверное, самое неподходящее сейчас чувство. Он представил себя, брошенного всеми, маленького, без защиты, без любимой футболки, с ссадинами по всему телу. Хотелось звать Медведицу, но они и ее обидят, никто не сможет защитить его. Тима заплакал, и, видимо, на языке волков это был знак: «бейте меня». В лицо кто-то бросил горсть мокрой земли, удары и укусы посыпались один за одним.

Вдруг в воздухе четко раздались хлопки огромных крыльев. Невероятно большой филин мягко опустился на поляну, заслоняя своими крыльями маленького мальчика. Волки нехотя разбежались, а Тима свернулся калачиком под этими крыльями и плакал навзрыд, как будто он совсем-совсем маленький, не умеет «занять себя», не знает матерных слов, не понимает фразы «такая ситуация».

– Тише, тише, – успокаивал его Филин, это не беда, не конец света. Не бойся, я тебе все расскажу, всему научу.

Спасибо тебе, добрый Филин. Значит, теперь все скоро закончится, и он вернется домой.

Филин перепрыгивал с дерева на дерево, кружил рядом с Тимой, который уже пришел в себя, хотя его еще и мучал невыносимый стыд. Правда, Филин болтал без умолку и отвлекал его от неприятных мыслей:

– Волки,они же такие, все знают. Только стаей и могут охотится, да. Ходят по ночам, шумят на всю округу. По отдельности с каждым поговорить можно, вроде, не глупые. Мечты какие-то у них, цели. А как собьются в стаю – все про дерьмо да самок разговоры. Стая, одним словом. А вот ты не такой, сразу видно, да. Ты одинокий. Ну, в хорошем смысле. Самобытный что ли. Наверное, маме помогаешь, в школе хочешь быть отличником. Тебя волки к себе не возьмут. Тяжело тебе конечно придется, но может и выйдет из тебя чего-нибудь дельное.

– Хорошо, хорошо, Филин, я понял. Но скажи, пожалуйста, когда мы уже придем домой?

– Домой? – от удивления брови Филина поднялись еще выше, – а мне почем знать?

– Но ты же все знаешь, про меня, про волков.

– Да, но где здесь хоть слово про «домой»? – с этими словами Филин спикировал в кусты рядом с Тимом, а когда снова поднялся, в клюве его была пищащая мышь, которую он с тошнотворным усердием перемалывал своим хищным крючком, даже не удосужившись отвернуться.

– Так куда мы идем все это время? Куда ты меня ведешь? – в сердце Тима снова закрались страх и отчаяние.

– Веду? Да черт его знает, куда глаза глядят. Люблю, знаешь ли, поболтать с молодежью. Вы же теперь совсем другие, не то, что мы…

Тима устало остановился, закрыл лицо руками, тяжело выдохнул и уселся прямо на землю где стоял.

– Ну что, опять слезы? Знаешь, мне это уже надоело. Ну, бывай! – и Филин, расправив свои огромные крылья, улетел.

Не нужно было за ним идти! Ну почему он, Тима, такой глупый? С чего он решил, что Филин ему поможет, что он знает дорогу? Нельзя же верить любому, кто поступил с тобой по-доброму. Он побрел по пушистому мху, понимая, что такая влажная земля может быть только около болота. Он вспомнил книгу, которую читала ему мать, про страшную топь, где стоит шагнуть не туда, и ты уже не выберешься без помощи умелого человека. Ну и ладно, и пускай. Может, если он утонет, его наконец-то хоть кто-то пожалеет. Им будет стыдно, что они не проводили его – и дуре-Медведице, и Филину…

Ноги были уже по щиколотку в воде, когда из горла Тима вырвался тихий стон. На небольшой поляне он увидел множество разбросанных вещей, и каждая из них была ему знакома. Здесь была фигурка из желудей и пластилина. Диплом за победу в эстафете. Книга «Волшебник изумрудного города», которую ему читала мама. Тима вспомнил, как она заворачивала его после ванны и укладывала в теплую свежую постель, а потом ложилась рядом, обнимала и читала ему при свете торшера таким мягким голосом. Куда потом пропал этот голос? Вот его первые плавки, в которых он ходил в бассейн. Он так гордился ими, черные, а не цветные, как у малышни. Рисунки, поделки, игрушки. А вот фигурка из конструктора, которую он когда-то собрал маме на День рождения. Она тогда была очень расстроена и даже не рассмотрела ее. А вот… У Тимы перехватило горло. Он же дома, в шкафу – пингвиненок Леля, его любимая игрушка, с которой он никак не мог расстаться. Он уже не укладывал Лелю с собой, но и не выкинул, не отдал. Леля жил на нижней полке его шкафа, был его стыдной тайной.