Скелет в семейном альбоме

– Ты решил жизнь самоубийством покончить? – ехидно спросил я. – Олег, тебе вместо части черепной кости пластину вставили?

– Видно же, что пластина стоит. – Васьков показал пальцем на вмятину в подстриженной наголо голове. – Если сильно по пластине ударить, то мне все, кранты.

– Мы остановились на четырех трупах. Два в квартире Желомкиной, два в садовом домике твоего несостоявшегося тестя.

– В гробу я видал такого тестя! – огрызнулся Васьков. – А насчет садового домика, так я без чувств валялся, когда они отравленную водку выпили. Я про эту водку ничего не знаю. Они ее с собой привезли.

– Отличная версия! – похвалил я. – Перед расстрелом расскажи ее палачу. Он посмеется.

– Кто из вас главный? – спросил Васьков у следователя. – Этот человек сидит и издевается надо мной, расстрелом меня стращает, а вы молчите? Это беззаконие. Я требую адвоката!

Я показал Владимирову условный знак. Он молча встал и вышел.

– Адвокату звонить пошел? – с надеждой спросил Васьков.

– Да ну на фиг! – засмеялся я. – Кому ты нужен, Олежек? Адвокаты – ребята дружные. Ты, загримировавшись под Машковцова, бросил тень на все адвокатское сообщество нашего города. Мы ведь в первый день вполне серьезно думали, что налет на Желомкину организовал адвокат Машковцов. Ты облил грязью всех до единого адвокатов и теперь хочешь, чтобы они ради тебя рубаху на груди рванули? Надейся и жди.

– Куда следователь пошел? – занервничал подозреваемый. – Почему он оставил нас вдвоем?

– То, что я тебе сейчас скажу, является примером полнейшего беззакония. Следователь, как процессуалист и законник, слышать этого не должен. Я предлагаю тебе заключить сделку. Не конклюдентную сделку, а незаконную. Сделку по формуле «дашь на дашь».

– Что такое конклюдентная сделка? – серьезно спросил Васьков.

– Когда будешь сидеть в камере смертников и ждать расстрела, попроси у тюремщиков Гражданский кодекс. Не помню, в какой главе, там ты найдешь все о конклюдентной сделке.

– Где следователь? – нервно спросил Васьков.

– Олежек, ты будешь меня слушать или после ареста заедешь в общую камеру?

– У меня в военном билете записано, что я служил во внутренних войсках. В общую камеру меня не посадят.

– Твой военный билет лежит у меня в столе. Я его «потеряю», получу выговор за утрату важных для следствия документов, а ты об этом даже не узнаешь. В первый же день в тюрьме тебе уголовники так по черепушке въедут, что твоя пластина с головы до печени провалится. Тебя ни одна тварь в тюрьме не пожалеет. Ты хотел ограбить весь преступный мир нашей области. Всех до единого урок, всех воров, бродяг и арестантов. Ты на воровском жаргоне – крыса. Из-за тебя не короновали в воры в законе Почемучку, из-за тебя едва не сорвались похороны Лучика. Слышал о таком? Ты воров в момент смерти Лучика без денег оставил. За это они тебя на куски разорвут и по улице разбросают. Ты будешь слушать мое предложение или в камеру пойдешь?

– Я на себя все эти убийства брать не буду, – мрачно изрек Васьков.

– Веришь – нет, мне раскрытие этого дела на фиг не нужно! По нашим отчетам оно раскрыто еще в мае месяце. У меня в этом деле другой интерес. А предложение мое двоякое.

– Это как понять?

– У меня два предложения. Одно – незаконное, второе – совершенно незаконное. Первое. Ты ответишь мне на вопросы, которые касаются дела Желомкиной, но твоего процессуального положения не ухудшат и твою вину не усугубят. За это я гарантирую тебе «ментовскую» хату в СИЗО. Как только тебя в тюрьме поднимут с карантина, тут же поместят в камеру с бывшими сотрудниками милиции. Менты, содержащиеся в СИЗО под следствием, законов воровского мира не соблюдают. Здесь, в ИВС, я гарантирую тебе отдельную камеру.

– Разве следователь не может меня направить в «ментовскую» хату? – усомнился в моих полномочиях Васьков.

– Может и даже обязан это сделать, – согласился я. – Вот только твой военный билет у меня. На слово тебе верить никто не обязан. Следователь, естественно, сделает запрос в военкомат. Ответ он получит на будущей неделе. К тому времени ты уже будешь мертв.

Военный билет Васькова находился у следователя, но мы заранее договорились, что я с самого начала начну шантажировать подозреваемого именно военным билетом.

– Второе предложение? – мрачно спросил несостоявшийся зять Машковцова.

– Ты расскажешь мне одну историю. Она имеет исключительно косвенное отношение к нападению на Желомкину. В обмен я расскажу тебе один секрет, который поможет тебе избежать высшей меры наказания.

– Следователь подтвердит ваши слова?

– Открыто он ничего не может подтвердить, но все вопросы тебе я задам в его присутствии. Брониславе привет передать?

– Будь она проклята, эта сука, и ее папаша в особенности!

– О ее папаше я и хотел поговорить. Мне позвать следователя?

Васьков вместо ответа кивнул головой. Психологически он сломался. Теперь оставалось подвести его к вырытой ловушке и в нужный момент столкнуть вниз.

– Ну что же, начнем, – сказал я после возвращения Владимирова. – Почему ты решил загримироваться именно под адвоката Машковцова? У тебя к нему была личная неприязнь?