Скелет (ЛП)

Мой клинок встречается с внутренней стороной его бедра. Я вгоняю его глубоко, перерезая бедренную артерию. Когда вынимаю нож, кровь хлещет мощными струями, пропитывая его тонкие брюки.

Я, не теряя времени, падаю на колени, а Колби хватается за бедро в попытке остановить кровотечение.

— Ни одной женщине больше никогда не придется молить тебя о пощаде, — шепчу я, вонзая нож в гортань Колби, заглушая его крики. Его безуспешные попытки дышать и глотать вибрируют в моей руке. В мгновение, которое кажется слишком коротким, борьба затихает, и Колби обмякает на клинке.

Когда Колби замирает, я вытаскиваю нож из его горла в потоке крови, вытираю заточенную сталь о его рукав, прежде чем положить его рядом с собой на землю, восстанавливая дыхание. Эйфория разливается по моим венам с каждым ударом моего сердца. Адреналин. Господство. В послесвечении чувствуется облегчение, как будто занозу вытащили из кожи. Но в тот момент, когда Джек обнимает меня, я понимаю, насколько мне лучше, когда он здесь. Я хочу большего, и только он может дать мне это.

— Лилль Мейер… — шепчет он, прижимаясь губами к моей шее. У меня перехватывает дыхание, его ладонь скользит вниз по моей куртке, задерживаясь на груди, мои соски заостряются под слоями одежды, которые внезапно кажутся слишком горячими. Рука Джека продолжает двигаться вниз, пока не обхватывает мою киску. Я прижимаюсь к его прикосновениям, отчаянно нуждаясь в трении.

— Интересно… если я просуну пальцы в твои трусики, твое влагалище будет влажным и отчаянно нуждающимся в моем члене?

Стон срывается с моих губ, когда я не ощущаю прикосновение Джека, стон превращается в звук потребности, когда я слышу, как расстегивается пряжка его ремня и молния.

— Почему бы тебе не выяснить это?

Джек проводит рукой по моему бедру, расстегивает ремень и пуговицу на моих штанах, а затем стягивает их вниз грубыми и нетерпеливыми рывками. В следующее мгновение серьга на головке его члена прижимается к моей дырочке, и он входит в меня одним жестоким толчком.

— Именно так, как я и подозревал. Чертовски мокрая.

— Это потому, что ты наблюдал, — шепчу я, когда он врезается до упора, его рука обхватывает меня за талию, он толкает меня вперед. Мои пальцы зарываются во влажную землю, а Джек сжимает мою задницу и толкается, один сокрушительный удар за другим, каждый удар — долгое скольжение его члена, так что я чувствую каждую ступеньку лестницы из шипованных сережек, тянущихся по нижней стороне его стояка. Изогнутый стержень на головке члена разжигает каждый нерв, глубокую потребность и темную фантазию. Джек обхватывает мой клитор и дразнит, надавливая и отстраняясь легким, как перышко, прикосновением, вытягивающим стоны. Но именно его слова по-настоящему подводят меня к краю.

— Посмотри, что ты наделала, — говорит он, наклоняясь вперед, чтобы коснуться губами моего уха, его мощное тело накрывает мое. Ритм толчков не нарушается. — Медвежий капкан на ноге. Стрела в заднице. Повсюду кровь. Что ты чувствуешь по поводу жизни, которую только что отняла?

— Удовлетворение… — я стискиваю зубы, испытывая восторг от каждого карающего толчка. — Я чувствую… наслаждение.

— Что еще? Ты недоговариваешь, Кайри.

Рука Джека обхватывает мое горло, и я сглатываю. Мое сердце колотится о его ладонь. Впервые я осознаю, в какой опасности нахожусь. Все улики, которые у меня есть на Джека, находятся прямо здесь, в этой хижине. У меня в морозилке лежит половина трупа. Я только что убила человека. И теперь все, что Джеку нужно сделать, это надавить, и я буду бессильна помешать ему покончить со всем и уйти.

Это так волнующе.

Мое надвигающееся освобождение начинает зарождаться внутри, самые глубокие мышцы напрягаются, нервы загораются, как взрывающиеся звезды.

— Я чувствую себя неукротимой… бессмертной. Человеком, которого нужно бояться.

Джек одобрительно мурлычет мне на ухо. Его движения замедляются до долгих, плавных скольжений. Он удерживает меня на грани оргазма, который готов прорваться сквозь каждую клеточку моего тела.

— Я никогда не видел ничего прекраснее твоей улыбки, когда ты оттаскивала Колби с тропинки. И я никогда никого так отчаянно не хотел убить, как тогда, когда подумал, что он может причинить тебе боль, если будет сопротивляться. Но ты права, Лилль Мейер. Ты неукротима. Ты словно солнце и всепоглощающий огонь, — говорит он, отпуская мое горло и погружая член так глубоко, как только может, пока я не начинаю сомневаться, где заканчивается он и начинаю я. Джек прижимается к клитору, и я стону его имя, как молитву. — От моих прикосновений ты трепещешь. Умоляешь, когда мой язык на твоей киске. Стонешь, когда мой член в твоей пизде. Когда сперма потечет по твоим ногам, скажи, что я единственный, кто тебе нужен. Единственный, кто может устоять в твоем пламени, пока ты сжигаешь мир дотла.

Слова Джека оседают у меня в груди, как падающий снег. Я чувствую их кристальное прикосновение, когда они охлаждают тьму моих глубочайших страхов.

— Всегда будешь только ты, Джек, — шепчу я. — Неважно, куда ты пойдешь и что будешь делать. Я хочу лишь тебя.