Сказы

Нужда другого — ночь-полуночь — гонит на тот берег. Сердита Волга в такую пору, но перебираться надо. Только к высоковским перевозчикам она долго оставалась милостива. Эти умели на нее покой наводить. Даже когда не унимается река, они все равно потемну волокут свои челны-лодки на воду. Рисковали, ну, зато выручались, конечно.

Почитай, у каждого на подволоке или под клетью лежала легонькая боковушка смоленая.

В пригородке, о бок с высоковскими, за оврагом жил Вахромей — «тройная уха». Этот поудалей всех усердствовал в водополь. Выше крыши всплескивают волны, а посули Вахромею пятерку — никакая волна ему не страшна, перевезет честь честью. Одна отметка ему — речной волк.

Что нащелкает весной на тайном перевозе, тем и живет. Да промышлял еще рыбой разной и не малы деньги наживал. А то что-нибудь перепродаст, и греет весь год бока на печи: землю пахать или к Разоренову на фабрику, как другие-то, его не тянуло, — и без того сыт. Смел был Вахромей да оборотист, этого не отымешь. Но больше трафил приладиться к пирогу сбоку да тяпнуть всю серединку. За это мужики его недолюбливали.

Вахромей уважал спотайку, особинку, так дело править, чтобы никто не знал, не ведал из соседей — кого перевез, сколько сгреб. Темная ночь — верная приятельница Вахромея.

Против вахромеевой избы, окнами на Волгу — изба Алеши Бережкова. Этот на фабрике у Разоренова работал. Но свою лодочку на всяк случай берег под клетью. Весной рыбу, скажем, половить, как ты без лодки-то? Гребец тоже, не скажи, отважливый и работы не боялся.

С давних пор ходила по селу у высоковских такая неписанная порука, нерушимое обещание: в беде все за одного, в опасный час — один за всех. К примеру: перевозить — перевози кого хочешь, но чтобы городская казна об этом ни гу-гу. Главное, коли ночью взялся за весло, — ворон не лови. Утопишь человека, хоть и не по своей оплошности, — лучше на берег не ступай, сам за потерянным сигай белорыбицей на дно. Не сиганешь — свои же сбросят с берега. Строг обычай, а откуда он пошел?

Один промах может все село охаить, казна узнает, суд да дело. Знал об этом Алеша, как и все, и ни разу мастерство весельное не обесчестил.

Раз так-то весной, поздненько вечером, заехал в Высоково какой-то ученый человек. Гостил, вишь, неподалеку где-то, да получил из Москвы телеграмму — жена при смерти. Прочитал и той же ночью решил — прямо на поезд. Уговаривали. Не послушал, не внял. Надо надежного перевозчика. Алеша-то Бережков крайний. Расстроенный господин к нему и постучал. Никаких денег не жалеет, только перевези.

На огонек-то, следом за гостем — шасть к Алеше в избу Вахромей. Сразу сметил, что человек-то не скуп, а по виду барин, стало быть в кармане — густо.

А тот уж сладился с Алешей. Не будешь разбивать уговор, неловко. Так Вахромей по-другому: навел тень на ясный день.

— У тебя, Алеша, я слышал, лодка-то стала, как старое корыто. Смотри, не сгуби человека. Волга нынче озорует, ревет, — чу, гуд какой!

Гость стал глядеть на Вахромея ласковей, на Алешу с опаской.

Алеша потуже опоясывается.

— Мое корыто смолью покрыто, где не взять веслом, возьмем удачным числом. А на что Волжанка-служанка? Вчера на заре с горы, сам видел, белой чайкой опустилась она на воду у Зеленого мыса. Чего нам пугаться? Гукну — поможет светлу холстину проложить меж льдинами.

Собрались, а Вахромей за ними. Не сидится ему. На берегу-то многие ждут с лодками.

Неймется Вахромею, опять стращает Алешу, только бы отбить пассажира:

— Смотри, тройная уха, ей же ей, утопишь седока, душу из тебя вытолчем вот на этом месте.

За милую душу в какой-нибудь час доставил Алеша пассажира на тот берег, без всякой платы, ради уважения к хорошему человеку, и обратно троих захватил. Справил свое дело, лодочку поволок домой. Вахромей-то под дождем, под ветром зубами зря всю ночь стучал на берегу у куста.

— Ах, пофартило же Алешке, чтоб ему пусто было. — Думает Вахромей, что Алеша много заработал.

В избу Вахромей вошел, пнул кошку, пиджак за рукав — бросил на голбец, сам — на печку, кости греть. Незадачливого зависть скребет.

У Разоренова-то одно время работал на фабрике Кузьма Кленов, тоже рожденный из Высокова. Парень — клад, ростом невелик, зато умом не обижен. Ты не гляди, каков человек в плечах, слушай, каков он в речах. У кого речь и дело ступают вместе, неразделимо, такому человеку цены нет.

Алешкин сверстник Кузьма-то. Одногодки. По одному букварю учились азбуке в приходской школе. В мальчишках и стерлядку вместе лавливать плавали к Зеленому мысу.

Выросли — дороги-то разминулись у них — так уж, знать, жизнь велела. Каждому свое на роду написано.

Молодой ткач Кузьма как поступил на фабрику, на первом же году крепко сдружился с тайными книгами. Хорошая книга — верный друг. Стал на подпольные сходки к большевикам собирать надежных ткачей. Прокламации приносил.

Да проследили за ним синие мундиры, что громили квартиры у рабочих. Ну и начали травить парня. Слежка, аресты, вызовы.