Сказочная жизнь

– Нет, такое определение не годится. Тогда он Змей Горыныч. Одна голова огонь изрыгает на конкурентов, другая дым ядовитый на подчинённых, а третья сладкую вату на семью.

– Ну и дела, – удивился он. – Если бы мы вместе в здание не заходили, я бы решил, что вас кто-то из наших сплетнями загрузил. Так ведь его и зовут в народе за страх, который он на всех наводит. Вы только головы дифференцировали.

Юрист тоже шахматистом был. Часто в выходные в доме Денисовых бывал, были они на «ты» с хозяином. Поэтому Белла с ним разговаривала без опаски, зная, что семье воспитанницы он друг. И именно поэтому, когда на четвёртом месяце её службы в этом доме однажды ночью во двор въехали две машины, и в них стали выносить и грузить чемоданы, а командовала людьми Людмила Кирилловна, Белла благоразумно не вышла из своей комнаты и не включила свет, а позвонила Григорию Семёновичу.

– Сука, – отреагировал он спросонья. – Воспользовалась тем, что Макс в отъезде, и смывается к этому альфонсу. При муже неудобно было бы барахло своё забрать, вот и торопится. Вы не выходите из комнаты, пусть подавится этими тряпками, Максу-то они зачем.

– А Наташу она не заберёт?

– Об этом я как-то не подумал. Выезжаю!

Белла накинула халат и побежала в Наташину спальню. Мать к ней не заглянула, уехала вскоре. Минут через сорок приехал Григорий Семёнович:

– Поживу у вас, пока Максим Ильич вернётся. Есть спальня свободная?

– Устрою вас в этом крыле, к нам поближе, что-то мне не по себе.

Денисов вернулся из деловой поездки с почерневшим лицом. Только Наташин бурный восторг при встрече немного оживил его. Краем уха Белла слышала часть разговора с юристом, когда уговаривала Наташу пойти погулять, оставив отца в покое: «По контракту она не имеет права ни на что». «Но Наташа!» «Отобьём! Она не может претендовать на ребёнка, у неё жильё скромное, работы нет». «Но…» «Да. А ведь Инна Леонидовна предупреждала. Но на шантаж поддаваться нельзя, иначе он никогда не кончится».

Не сказать, что эта история стала сенсацией. Чего-чего, а разводы в наше время вполне обыденны хоть среди бюджетников, хоть среди богатеев. Велись переговоры, хотя о чём бы, спрашивается? Если дочь Людмила Кирилловна сама оставила в доме мужа, если подписан восемь лет назад брачный договор, так решайте всё в суде! Но было что-то в этой семье, может быть, жена какие-то тайны мужа могла продать?

Максим Ильич попросил Беллу временно отказаться от выходов с ребёнком за пределы усадьбы. Она отмахнулась:

– Да я и в одиночку пока выходить не буду. Какие-то пройдохи у ворот крутятся, с вопросами пристают. Оно мне надо, чтобы какую-нибудь сплетню сплели, опубликовали и на меня сослались?

Как-то утром она спустилась в кухню на завтрак и увидела, как кухарка суетливо запихивает газеты в ящик стола.

– Ладно уж, дайте и мне почитать!

– Ох Белла, глянь, что пишут. Ведь это срамота какая!

От прочитанного её затошнило. Написано было явно не со слов Людмилы Кирилловны, она и слов-то таких не знала. Стенания от тоски из-за разлуки с дочерью, бескорыстие, любовь к новому избраннику («я впервые узнала, что такое любовь, не страсть, нет, но нежность и единение душ»), невозможность жить дальше с этим жёстким, если не сказать жестоким человеком («не буду рассказывать всего, спросите любого его подчинённого о стиле общения в холдинге, его за глаза зовут Змеем Горынычем»), а к дочери… нет, он к дочери совсем иначе относится, это его единственная любовь. И так последнее высказывание выглядело, что стало понятно, каким будет следующий намёк. Сука!

Последнее слово она не только подумала, но и вслух брякнула. Поскольку она сидела спиной к входу, то не видела, что они уже не вдвоём.

– Полностью с вами согласен, – произнёс мужской голос.

Она вздрогнула и обернулась.

– Ой, напугали, Григорий Семёнович. Мне показалось, что это Максим Ильич. Только ему не хватает эту гадость увидеть!

– А вы думаете, не видит?

– Бедняга. Мне ли не знать, как бывает, когда тебя с навозом смешивают!

Кухарка включилась в разговор, вереща о том, что если кто-то из дома со всякими шпионами разговаривает, то это не она, а Галя. В общем, за всеми этими шумными эмоциями Белла Родионовна не расслышала сигнал радионяни, и к ним присоединилась ещё одна собеседница со всклоченной головой и неумытая, которая сунулась в газету, спросила, что за дядя с мамой обнимается. А ещё сказала, что Галя и Тома говорили в холле, что мама папу бросила.

– Да чего там, – вздохнула Белла. – Всё равно теперь уж назад пути не будет, и, как мы ни заизолируемся, всё равно информация будет сюда проникать. Максим Ильич должен был с дочерью поговорить и объяснить на доступном ей языке, что ничего особого не происходит, это жизнь. Так вот, Наташа, ты ведь с бабушкой сериалы смотрела, знаешь, что живут муж с женой, а потом поссорятся и разойдутся. Мама полюбила другого мужчину, и теперь будет жить у него. На фото новый мамин муж. Ты же любишь и маму, и папу? А нового маминого мужа тебя никто любить не заставляет.

– Он противный.