Сказка об уроде

По крайней мере, последствий можно не бояться, меланхолично подумала она, сидя на лестнице. Я молодчина, что тут сказать.

Веселье прошло. Как всегда после шумных вечеринок — особенно с такой-то концовкой, — пришёл ноющий стыд. Вот вам и хорошая девочка, мамина гордость. Она могла убеждать себя, что это часть взросления; что не бывает в мире рафинированных «хороших» девчонок и парней; что это вообще её дело, и ничьё другое. Но от этих оправданий было только хуже.

Зачем это она это сделала?

Чтобы забыть о Максе.

Ложь. Хотя, может быть, толика правды в этом есть. Но — толика.

«Это правда. Вот и вся причина. Каждая девочка знает это, даже самая принцессистая из принцесс. Блядки как способ психотерапии. Об этом не пишут в книжках для дам, но, девочки, позвольте мне сказать — это действует. И всё. Вот это — правда».

Ложь.

Она оперлась руками о шершавую ступеньку. Но так и не встала.

В самом центре усадьбы, где вечером были пустые цветочные клумбы, за ночь выросло дерево.

Его цвет был воплощением белизны. Дерево выглядело так, будто его высекли из мрамора. Можно было бы списать это на обман зрения из-за лунного свечения, но Вероника была уверена: и при свете дерево осталось бы таким же ослепительно-белым. Даже если сегодня ночью луны не было бы, оно сияло бы во мгле, источая белый матовый свет из своей сердцевины.

Оно было огромным. Метров двадцать в высоту, не меньше. Ветви обильно разрастались, переплетаясь между собой, но ни одного крохотного листика Вероника на них не нашла. Гигантское дерево было мертво.

И на самой высокой гиблой ветке сидела ворона.

Она каркнула и заставила весь мир задрожать, как от землетрясения.

Время пришло, означало это карканье. Встань — и приди.

Ноги выпрямились сами собой. И сделали шаг вперёд.

«Нет-нет-нет, — запротестовала Вероника, запертая в ставшем вдруг непослушным теле. — Я не пойду туда. Я не хочу. Мне нужно в дом».

Но ноги продолжали идти.

Странно: с каждым её шагом дерево не приближалось, а становилось всё дальше. Только что она думала, что до могучего белого ствола всего двадцать шагов. Потом она увеличила свою оценку до тридцати шагов. Потом — до ста.

Ворона смотрела на неё сверху всё так же пристально.

Бледная узкая дорога вела к дереву, и она шла по ней. Нельзя было сворачивать в сторону — оступиться здесь означало погибнуть. Дорога мягко светилась под подошвами, Вероника брела по ней. Неимоверных усилий ей стоило просто повернуть голову и взглянуть назад. Дом показался ей очень маленьким.

«Уносит… уносит…».

В голове закружилось единственное слово из услышанной когда-то песни.

Уносит, запаниковала она, вот именно — меня уносит, уносит из дома, города, из моего мира… Нужно что-то сделать. Господи, помоги мне! Но она не знала ни одной молитвы, и губы отказывались шевелиться.

Вдоль дороги в темноте, которая уже не была разбавлена лунными лучами, вытянулись тени. Долговязые. Вероника затруднилась определить их рост. Может быть, два метра. Или три, или пять. А может, их размеры были намного больше — вне пределов её воображения.

Серые тени улыбались, и усмешки на их смазанных лицах безостановочно менялись, превращаясь в кривые гримасы. Они радовались, что наконец смогут к ней притронуться. Они так давно этого ждали.

До белого дерева были уже многие километры. Но глаза вороны, похожие на бусы, пронизывали Веронику насквозь.

Время пришло.

Тени зашевелились. Наша, пропели они, наша, наша, наша!

Вероника заплакала, проходя между их рядами. Но слёзы не шли из глаз. Ноги тащили её вперёд, в бесконечный путь.

Уносит…

Уносит…

Ворона оттолкнулась лапками от дерева и взмыла в воздух.

Карканье обрушилось на Веронику ударом грома.

И тонкая белая дорога под ней пропала.

Нет! — успела она крикнуть, прежде чем тени накинулись на неё.

Глава 6

Птица клюнула её дочь прямо в лицо, и Лариса проснулась от собственного крика.

Стояла глубокая ночь. Масляный свет фонаря за окном перебивал сияние растущей луны. Лариса села на кровати, скинув на пол мокрое от пота одеяло.

С Верочкой что-то случилось.

Это была не догадка, а знание. В последние дни дурные предчувствия приливом одолевали её по вечерам. Но не сейчас. Это было не предчувствие — то, чего она так страшилась, произошло.

Моя дочь в беде.

Она хотела броситься в её спальню, но вспомнила, что Вероника не ночует дома. Квартира была пустой и холодной, в её комнатах обитал ночной мрак.

«Буду ночевать у Янки», — вспомнила Лариса. Вероника вечером прислала сообщение ей на телефон. Дочь подарила его, когда Лариса была прикована к больничной койке. Волей-неволей ей пришлось научиться им пользоваться.