Сказка

Он был назван мостом Фрэнка Эллсворта в честь героя родного города, погибшего во Вьетнаме, но местные жители называли его просто мостом Сикамор-стрит. Сикамор–стрит с обеих сторон была вымощена красивым и гладким камнем, но настил моста — сто сорок два фута длиной – представлял собой стальную решетку, которая издавала гудящий звук, когда по ней проезжали машины, и грохот, когда по ней проезжали грузовики – что они могли сделать, потому что мост теперь оценивался в шестьдесят тысяч фунтов. Недостаточно большой для груженого полуприцепа, но дальнобойщики все равно никогда не пользовались Сикамор-стрит.

Каждый год в городском совете велись разговоры о том, чтобы вымостить площадку и добавить хотя бы один тротуар, но с каждым годом казалось, что есть и другие места, где деньги нужны более срочно. Я не думаю, что тротуар спас бы мою мать, но мощение могло бы это сделать. Нет никакого способа узнать, не так ли?

Этот чертов мост.

3

Мы жили на полпути вверх по холму Сикамор-стрит, примерно в четверти мили от моста. На другой стороне был небольшой магазин товаров первой необходимости под названием «Зип Март». В нем продавались все обычные товары, от моторного масла до Чудо-хлеба и пирожных «Маленькая Дебби», но также продавалась жареная курица, приготовленная владельцем, мистером Элиадесом (известным в округе как мистер Живчик). Эта курица была именно такой, как гласила вывеска в витрине: ЛУЧШАЯ В СТРАНЕ. Я до сих пор помню, как это было вкусно, но после смерти мамы я так и не съел ни кусочка. Я бы подавился, если бы попытался.

Однажды в субботу в ноябре 2003 года – городской совет в очередной раз обсуждал вопрос о прокладке тротуара на мосту и решил, что это может подождать еще год – моя мама сказала нам, что собирается сходить в «Зиппи» и приготовить нам на ужин жареного цыпленка. Мы с отцом смотрели футбольный матч, шедший в колледже.

— Ты должна взять машину, — сказал папа. — Собирается дождь.

— Мне нужно размяться, — сказала мама, — но я надену плащ Красной Шапочки.

И это то, во что она была одета, когда я видел ее в последний раз. Капюшон не был поднят, потому что дождя еще не было, поэтому ее волосы рассыпались по плечам. Мне было семь лет, и я думал, что у моей мамы самые красивые в мире рыжие волосы. Она увидела, что я смотрю на нее через окно, и помахала мне рукой. Я помахал в ответ, затем переключил свое внимание на телевизор, когда ЛГУ вел машину. Жаль, что я не смотрел дольше, но я не виню себя. Вы никогда не знаете, где находятся лазейки в вашей жизни, не так ли?

Это была не моя вина, и это была не вина папы, хотя я знаю, что он винил себя, думал, если бы он только поднял свою толстую задницу и подвез ее до этого чертова магазина. Вероятно, это тоже не было виной человека в грузовике с сантехникой. Копы сказали, что он был трезв, и он поклялся, что соблюдал ограничение скорости, которое составляло 25 в нашей жилой зоне. Папа сказал, что даже если бы это было правдой, мужчина, должно быть, отвел глаза от дороги, хотя бы на несколько секунд. Папа, вероятно, был прав насчет этого. Он был специалистом по страховым случаям и однажды сказал мне, что единственный чистый несчастный случай, о котором он когда-либо слышал, — это человек в Аризоне, который погиб, когда метеорит попал ему в голову.

— Всегда есть кто-то виноватый, — сказал папа. Что не то же самое, что обвинять.

— Ты винишь человека, который сбил маму? – спрашивал я.

Он подумал об этом. Поднес бокал к губам и выпил. Это было через шесть или восемь месяцев после смерти мамы, и он почти отказался от пива. К тому времени он уже был человеком Гилби.

— Я стараюсь этого не делать. И в основном я могу это сделать, если только не проснусь в два часа ночи, когда в постели никого, кроме меня. Тогда я виню его.

4

Мама спустилась с холма. Там, где заканчивался тротуар, был знак. Она прошла мимо указателя и пересекла мост. К тому времени уже стемнело и начал моросить дождь. Она зашла в магазин, и Ирина Элиадес (конечно, известная как миссис Живчик) сказала ей, что через три минуты, самое большее через пять, появится еще курица. Где-то на Пайн-стрит, недалеко от нашего дома, водопроводчик только что закончил свою последнюю работу в ту субботу и укладывал инструменты в кузов своего фургона.

Курица вышла горячей, хрустящей и золотистой. Миссис Зиппи упаковала восемь порций и дала маме еще одно крылышко, чтобы она съела его по дороге домой. Мама поблагодарила ее, расплатилась и остановилась, чтобы посмотреть на стойку с журналами. Если бы она этого не сделала, то, возможно, прошла бы весь путь по мосту – кто знает? Фургон водопроводчика, должно быть, сворачивал на Сикамор-стрит и начинал спускаться с холма длиной в милю, пока мама просматривала последний номер «Пипл».

Она положила его на место, открыла дверь и сказала миссис Зиппи через плечо:

— Спокойной ночи.