Скажите «чи-и-из!»: Как живут современные американцы

– Да, конечно. Но этого мало. Нужно еще мастерски убедить его и, конечно, его советников в том, что именно твой проект действительно лучший. Теперь возьмем торговлю. Вы знаете, как американский рынок завален товарами. И как вы думаете, у какого из них наибольший шанс быть проданным? У самого лучшего по качеству? У самого дешевого? Возможно. Но вероятнее всего, у того, что попадет в руки продавца, умеющего убедить вас купить именно этот товар.

Декан Бетинхаузен рассказывает, как это мастерство вырабатывается в лучших школах:

– Самый важный предмет в младших классах – чтение вслух. Здесь проверяют произношение ребенка. Малейшие отклонения от нормы – и к делу подключается логопед. (У маленьких американцев проблемы чаще всего с шипящими и свистящими.) Учитель следит за тем, как звучит голос ученика: не слишком ли тихо, не чересчур ли громко; нет ли у него «каши во рту», не мямлит ли он. В средних классах ученики постепенно приобщаются к искусству публичных выступлений. Делается это разными способами. Например, группа школьников выполняет какую-то работу – по биологии или географии, математике или истории. Одноклассники, не участвующие в этой работе, начинают ее обсуждать, подмечая в основном недостатки. Команда парирует, доказывает достоинства. В большинстве школ есть программа ораторского искусства. Разделившись на две партии, участники разыгрывают реальные или придуманные судебные процессы.

Они соревнуются не в поисках истины, а лишь в убедительности аргументации. Потом команды меняются и начинают отстаивать противоположные точки зрения. Это в чистом виде тренировка в поисках аргументов и точности языка.

Все, что я узнала от декана Ирвина Бетинхаузена, было настолько для меня ново, что я захотела посмотреть своими глазами, как это происходит.

Выбрала вполне заурядную школу, не частную, а публичную, в маленьком (50 тысяч жителей) городке Хазлетт, штат Мичиган, – типичная американская глубинка. Договорилась с администрацией, что приду на урок по предмету, который здесь называется Persuasive argumentation (убедительная аргументация).

В класс я вошла за несколько минут до начала урока. Подростки 13–14 лет шумно рассаживались за парты – легкие пластмассовые конструкции стул-стол, скрепленные алюминиевыми трубочками. Ящиков у парт, как и в начальной школе в Коламбии, нет. Сумки, куртки бросают тут же, рядом с собой, на пол. Выглядят ученики довольно расхристанно: широченные джинсы, поперечными складками нависающие над кроссовками, бахромящиеся шорты, растянутые майки, иногда две-три сразу, одна торчит из-под другой – уходящая мода (провинция все-таки).

Разницы в одежде между мальчиками и девочками нет. Только у первых кепочки козырьком назад или набок, а у вторых – распущенные волосы по плечам. В отличие от учеников, учитель Роджер Райс – сама подтянутость. Крахмальная сорочка, галстук, безупречная складка на брюках.

Тема состязания объявляется заранее. Готовиться к ней можно дома, в библиотеке и, конечно, в Интернете. Но нельзя ничего отрепетировать: заранее неизвестно, какую тактику доказательств выберет противник. Сегодняшняя тема – «Цензура в СМИ». Класс разделен поровну. Представитель каждой команды выходит к доске и излагает свои аргументы.

Парень говорит: «Любая цензура – это нарушение демократии, она недопустима». Девочка ему возражает: «Если разрешить показывать все, то с экранов ТВ не будут сходить порнографические фильмы». Его аргумент: «Как только вы введете цензуру на какую-то одну программу, она автоматически распространится на десятки других». Ее контраргумент: «Тогда надо снимать телевизионные глушилки, вы хотите, чтобы нецензурные слова слышала вся многомиллионная аудитория?» Ну и так далее, в течение часа.

Учитель сидит все это время на задней парте, ни единым словом не вмешивается. Я спрашиваю его, кто же победил. Он говорит, что никто, так как это всего лишь разминка, подготовка к соревнованиям всех близлежащих школ. Вот там ораторов будут судить несколько сотен зрителей, тогда и определится победитель.

Я делюсь с профессором Бетинхаузеном своими впечатлениями от урока.

– Это, конечно, хорошо, что в той школе так поставлено обучение. Однако не заблуждайтесь, так дело обстоит далеко не всюду, – охлаждает меня профессор. – У нас достаточно людей с аттестатом о среднем образовании, которые плохо владеют речью: они «мэкают-бэкают», каждую минуту вставляют слова-мусор: «знаете», «понимаете».

В молодежном сленге часто встречаются грубые слова и неприличные выражения. Это значит, что система преподавания навыков общения в их школах дает сбой. Но там, где она поставлена хорошо, она производит и, так сказать, побочный эффект – помогает наладить хороший эмоциональный настрой в коллективе.

– А что такое «хороший эмоциональный настрой»?

– Это когда у каждого есть ощущение, что его уважают.

Не знаю, насколько верны мои впечатления, но мне показалось, что учителя уделяют не столько внимания внедрению знаний в головы своих учеников, сколько созданию «хорошего эмоционального настроя».