Скажи миру – «нет!»

– Здесь или где-то еще, сейчас или потом… – Сергей пожал плечами и вытер руку о шуршащую палую листву. – Что же теперь – спрятаться в какие-нибудь болота и сидеть там?

– Ты уверен, что это не лучший выход? – напрямик спросил я.

Сергей ответил не сразу. Он потянул из ножен свой палаш и положил его на ладонь, любуясь сумрачным блеском лезвия.

– Никто не скажет, что я струсил, – тихо проговорил он наконец. – Я не знаю, сколько мне придется тут прожить, но я хочу жить, а не прозябать. Если бы ты позавчера решил не идти, я бы ушел сам.

– Скажи, – спросил я, – Ленка хотела пойти с тобой?

– Конечно. – Он удивленно взглянул на меня…

…Уходя, мы бросили одеяла и вещмешки в одну кучу у корней дерева. Я оглянулся через плечо.

И подумал, что, может быть, эти вещи так и останутся лежать тут, пока не засыплет их снег уже близкой зимы.

* * *

– Ну ты-то всегда хорошо бегал. – Вадим подтянул на груди перевязь меча. – А я терпеть не могу.

– Я тоже еще не бегал на пять километров, – заметил я. – Тем более – за такие призы.

Подошел Ян, пожал мне руку:

– Удачи вам.

– Тебе – тоже. Доберись. – Я помедлил и хлопнул его по плечу: – Доберись, слышишь?

Он кивнул и бесшумно канул в подлесок.

Я медлил, словно время, оттягиваемое мной, могло что-то изменить – и боя не будет. Потом оглянулся на своих.

Они все были уже на ногах – переминались, переглядывались, но молчали, и оружие у всех было взято на изготовку. И во взглядах, брошенных на меня, было понимание.

– Ну что, – я улыбнулся, – это уже не турпоход, кажется, а?

– Мало похоже, – согласился Олег Крыгин. А Вадим, все это время глядевший в сторону, тихо, но внятно сказал:

– И можно жизнь свою прожить иначе,
Можно ниточку оборвать…
Только вырастет новый мальчик —
За меня, гада, воевать…

– Пошли, что ли? Чего тянуть?..

…Не знаю, какие там мыслишки копошились у урса в черепушках, но купились они так же легко, как ребенок – на конфетку. Полтора десятка явно случайно вышедших к осадному лагерю и открыто растерявшихся белых мальчишек – желанная добыча, развлечение и добавка к меню, поэтому в погоню дернула чуть ли не половина осаждающих. При виде такой толпы даже не пришлось особо изображать страх…

Мне в какой-то момент показалось, что я не рассчитал наших сил. Да и то сказать – полгода назад я (а я всегда был очень неплохим бегуном!) не смог бы пробежать пять километров без перерыва даже по ровненькому стадиону, не то что по горному лесу. К счастью, за эти полгода многое изменилось, и нам удавалось удерживать урса метрах в двухстах за нашими спинами.

Еще я боялся заблудиться и не выйти к ущелью. Но приметы на местности совпадали даже с первого взгляда.

На бегу я сдувал с носа соленые капли. Длинные волосы мотались над плечами и липли ко лбу – очень противно и надоедливо. Шпагу приходилось нести подхватом в левой руке, она здорово мешала. Урса позади орали на разные голоса, они бы давно попытались рассыпаться и охватить нас кольцом, но узости, через которые мы то и дело шли, мешали.

Я держался в хвосте – вперед мы пустили тех, кто помладше или похуже бегает. И я с тревогой замечал, что «голова» начинает сбиваться в «хвост».

Рядом со мной бежал Север – он был великолепным бегуном, много раз выигрывал соревнования города и сейчас лихо держал темп.

– Можем не добежать, – не сбивая дыхания, заметил он. – Смотри, как медленно впереди бегут… И урса ближе стали…

Я оглянулся и резко ослабел – лучше бы этого не делал! Урса и в самом деле съели не меньше трети расстояния, а мы пробежали-то всего полдороги!

Я догнал Кольку Самодурова и бросил ему коротко, чтобы не задохнуться:

– Стой.

Он глянул недоуменно, но остановился – даже с удовольствием, пропуская мимо себя колону. Я достал и взвел наган. Увидев это, Колька, ни слова не говоря, сдернул со спины свою вертикалку.

– Картечь? – спросил я. Он кивнул. – По команде. Шесть выстрелов, не больше.

– Мало не покажется, – заметил Колька, – у меня тут волчья, по девять в патроне…

Урса тут же сбавили темп, и голосить стали поменьше. Все-таки они были очень трусливы, и меня неприятно поразила эта мысль: что нам приходится погибать в схватках с таким шакальем. Все равно что волку воевать с крысами…

Они перешли на шаг, но все равно приближались. У меня мерзко и неожиданно скрутило живот. Полсотни метров.

– Че-то страшно, – со смешком сказал Колька.

– Страшно. – Меня дернуло нервным спазмом.

Сорок метров. Они шли, переглядываясь и каркая, скрипя, щелкая опасливыми и злыми голосами.

Тридцать метров.