Скажи миру – «нет!»

– Да, меня никто не заметил. – Мюлле принял из рук Зорки котелок с настоем вереска, кивнул благодарно. – Я немного поморозился, но это ничего… Мы шли мимо на нашу вторую зимовку, на Дунай. Ну и… – Он присосался к котелку, потом передохнул и продолжал: – До света я еще успею вернуться. Что передать фюреру?

– Да что тут… – начал Басс, но я взглянул на него, и он умолк.

– Но это правильно, – согласился я. – Вот что, Мюлле. Допивай и давай обратно. Во-первых, конечно, поблагодари Андерса за помощь. А во-вторых… Во-вторых, когда будете готовы, подайте сигнал.

– У нас есть рог, – торопливо сказал Мюлле, отставив котелок. – Мы затрубим в него перед атакой.

– Да, – кивнул я. – Тогда мы тоже атакуем.

– Урса лучше гнать в ту сторону. – Я увидел, что Вадим тоже на ногах. – Там вдоль Марицы идет овраг, заросший буреломом. Сейчас там доверху снега.

– Я передам, – согласился Мюлле, надвигая капюшон. – Ну, я пойду, а вы готовьтесь.

– Осторожней, – сказал я ему уже в спину. Басс пошел проводить. Я посмотрел на Вадима и со вздохом продолжил: – Буди остальных. Всех.

– Не выспался? – понимающе спросил он.

– На том свете отосплюсь. – Я потянулся за бригантиной.

– А мы на каком? – ошарашил меня вопросом Вадим.

Я не нашелся, что ответить.

* * *

Два дубочка вырастали рядом,
Между ними тонковерхая елка.
Не два дуба рядом вырастали,
Жили вместе брата два родные…

У Зорки был хороший голос, и, по-моему, она сама толком не замечала, что напевает, ровными движениями брусочка песчаника затачивая свою корду. Мне не хотелось останавливать ее пение, тем более что песня по-сербски звучала очень красиво – я невольно и с грустью вспомнил Кристину… Но потом все-таки подал голос:

– Можешь не стараться. У меня есть правило: девчонки идут в бой только тогда, когда другого выхода просто нет.

Зорка медленно подняла на меня глаза и свела брови – красивые, длинные и темные:

– Что? – прищурила она один глаз. – А ты знаешь, как я стреляю?

– Наверное, хорошо. – Я пожал плечами. – Но это ничего не меняет.

Несколько секунд мы мерялись взглядами. Потом Зорка отвела глаза… и я перехватил над плечом, отклонившись, брошенный мне рукоятью в лоб охотничий кинжал.

– Ай-ай, – с насмешкой сказал я, перебрасывая оружие ей обратно. – Вот тут ваша вещь… Пока нас не будет, расспроси о наших правилах кого-нибудь из моих девчонок.

– У тебя гарем? – Она убрала кинжал.

– Ну что ты, – улыбнулся я, – мне хватает Танюшки. Кстати, можешь как раз с ней и поговорить.

Повернувшись спиной, я зашагал к мальчишкам, скопившимся у баррикады, но через два шага повернулся и добавил:

– А поешь ты очень хорошо.

Я еще издалека заметил, что на меня смотрит Раде. И, когда я подошел к мальчишкам, он без насмешки сказал:

– На твоем месте я бы поостерегся теперь, чтобы она не зарезала тебя ночью.

Я промолчал, натягивая на левую руку крагу. Куртки на мне не было, на плечи поверх бригантины, надетой на летнюю кожу, был наброшен меховой плащ. Справа от меня Игорь Басаргин, положив палаш на баррикаду, задумчиво рассматривал блик на его лезвии. Потом искоса глянул на меня и вдруг сказал:

– Дарю вам с Танюшкой. Не мое, но красиво. Слушай.

Во сне и наяву, едва глаза прикрою,
Пульсируют, звучат два сердца, два птенца.
Со мной ты танцевал над солнечной страною —
И все-таки, увы, не разглядел лица…
Слепил полярный день истомою полночной,
Сверкая, таял снег, и музыка лилась.
Во сне и наяву мы танцевали молча,
Сначала в первый раз, потом в последний раз…

Покуда два птенца, крича, рвались друг к другу,
Мы, нежно обнявшись, кружились над землей,
Со мной ты танцевал под солнечную вьюгу,
Во сне и наяву она была со мной.
Покуда длился танец, покуда мы молчали,
Покуда длился день, и ночь, и явь, и сон,
Два выросших птенца с окрепшими крылами
Рванулись в вышину, под синий небосклон…[43]

– Спасибо, – я пожал его локоть.

Впереди, на опушке леса, тяжело и мощно взревел рог.

* * *

Мы не бежали в атаку. Это было не нужно. Дело в том, что у урса просто не было выхода: бежать (только в сторону Марицы) или драться. В первом случае они попадали в овраг. Во втором – все равно будут наши, так зачем спешить?

Урса выбрали второе. Их все-таки было втрое больше, чем нас, а то даже и более сильный перевес. Они явно собирались прорваться в лес и столкнулись с мгновенно сплотившимися немцами.