Скажи миру – «нет!»

Снег ли, метель вьюжит,
Дай мне тепла в стужу,
Дай быть тебе нужным
Каждый час.
Дай мне глоток света,
Дай мне чуть-чуть лета,
Чтоб луч летал где-то
Возле нас.
Дай мне чуть-чуть воли,
Тяжкой не дай доли,
Дай совладать с болью,
Будь нежна.
И в грозовых бликах
Слышать не дай крика,
Знай, ты мне как никогда нужна!

Чтобы сути трудный путь мой
полон стал,
Чтоб июль настал
в январе,
Засверкает в нем
твоей любви кристалл,
Чтоб в огне его мне
сгореть.

Дай уходить твердо,
Дай быть всегда гордым,
Чтоб в тишине мертвой
Не упасть.
Дай мне мое право
Быть до конца правым
И самого себя
Не украсть.
Дай обрести веру
В то, что приду первым,
Рыси не дай мерной,
Шпоры дай.
Бросить в лицо спеси
Главную дай песню
И в поднебесье ее сыграй.

Чтобы сути трудный путь мой
полон стал,
Чтоб июль настал
в январе,
Засверкает в нем
твоей любви кристалл,
Чтоб в огне его мне
сгореть…

А. Розенбаум

В горах в этот день еще лежал снег, но ниже по склонам уже грохотали ручьи, подрывая и скатывая в реки валуны, неся песок, глину и гальку. И ветер был теплым, совсем весенним.

Княгиня Юлия пришла с охраной из двух человек почти в последний момент – я задержался у могилы Ленки Рудь в роще за пещерой. Охрана осталась ниже по склону, а Юля подошла ко мне, по колено проваливаясь в рыхлый снег.

– Уходите? – спросила она.

Я кивнул:

– Сергей пришел неделю назад. Он разведал путь и осмотрелся там… Но, может быть, мы когда-нибудь вернемся. Мир, в конце концов, круглый.

– Тут вы всегда желанные гости, – вежливо ответила Юлия. Но потом взяла меня за локоть тонкими сильными пальцами и заглянула прямо в глаза. – Я знаю таких, как ты, – тихо сказала она. – Ни я, ни Борислав, никто из наших не говорили никому из вас… У меня был брат-близнец, Йожо. Когда мы обосновывались тут пять лет назад, он не остался с нами. Он и еще несколько человек… Они ушли на юг. А три года назад нам сообщили, что урса уничтожили отряд Йожо на Крите, у него уже был большой отряд… Мне было бы легче узнать, что он убит. Но его взяли в плен и сделали рабом, Олег… Да, иногда бывает и так, – кивнула она в ответ на мой недоуменный взгляд. – Ты ведь идешь примерно в те места… – Юлия вновь, как тогда, при первой нашей встрече, беззащитным жестом прильнула щекой к вороту плаща. – Если вдруг случится так, что ты… я была бы благодарна за любую весть.

– Да, княгиня, – кивнул я. И вновь – тоже как тогда, только не становясь на колено, – поднес ее руку к своим губам. – Я ничего не обещаю, но я сделаю все, что могу. А сейчас мне пора идти.

Я не оглянулся, уходя. Здесь надо было прочно отвыкать оглядываться…

…Танюшка ждала меня там, где начинался спуск к морю. Стояла, прислонившись к белому стволу березы, в котором уже, наверное, начинали закипать соки, и издалека смотрела на меня. И этого взгляда было вполне достаточно, чтобы разом стереть все заботы и неприятности – как мокрой тряпкой с доски.

– Пойдем? – кивнула она мне, и рукоять корды качнулась над плечом, на котором лежал край мехового капюшона.

– Пойдем, – кивнул я в ту сторону, где наш уходящий во главе с Сергеем отряд превратился уже в цепочку темных силуэтов. Мы начали спускаться вниз. – Весна наступает, и мы пойдем навстречу ей – уже хорошо, а?

* * *

Дунай вскрылся где-то за день до нашего прихода. Присутствие Танюшки удержало меня от матерных ругательств, но Сергей не был столь щепетилен и вызверился на Саню:

– Ну что, достукался?! Раньше надо было выходить, а ты все ныл, блин, чего-то дожидаться призывал… Дождались! Что теперь – ждать, пока лед сойдет?!

– И подождем, – абсолютно невозмутимо отозвался Саня. – Куда лететь?

– Ах, куда лететь… – Но между ними встал Вадим.

Ругань руганью, а половодье нам и в самом деле отрезало путь вперед. Снега в этих местах почти не осталось (разве что в низинах он лежал бело-черной пористой массой), мы шли по раскисшей земле, готовой проклюнуться сплошной щетиной травы. Над нами тянулись и тянулись на север бесконечные косяки птиц.

Сергей успокоился, напоследок нежно обложив Саню «саботажником». Плюнул и пошел, подсел к своей Ленке, которая немедленно начала его утешать.

– Можно попробовать по льдинам, – сказал, подойдя ко мне, Арнис. Я даже не посмотрел на него:

– Бредишь…

– Думаешь, не перейду?