Сказания о Кудым-Оше и Пере-охотнике

Словно небо раскололось
И обрушилось на Оша:
Или он богов прогневал
Тем, что думать смел о счастье
И тоска терзала душу,
Как ягненка росомаха?!
Лучше гнить на частоколе,
Чем себя проклясть навек!

И услышал голос нежный:
— Ты меня, жених, не бойся,
Облик мой не настоящий.
Сброшу чары колдовские,
Если ты меня полюбишь,
Снова девицею стану…
И в глазах ее светились
Страх, и горе, и любовь.

Сердце Оша содрогнулось,
Пред ее судьбою черной
И своя беда померкла.
Или с ним играют в жмурки
Боги, правящие жизнью?
Он покинуть чум не может,
Он от глаз ее раскосых
Взгляд не в силах отвести,

И не в силах горьким словом
На мольбу ее ответить:
— Пусть не знать мне женской ласки,
Пусть друзья меня покинут,
Но не дам тебя в обиду
Хитрым йомам* и колдуньям,
Злой старухе Танварпекве*.
Станешь ты моей женой!

Он приблизился к невесте
И рукою сильной обнял,
И она, внезапно вскрикнув,
На меха лицом упала.
А в горах взметнулись вихри,
Бродит эхо по ущельям —
То хохочет Танварпеква,
Гонит йомов из пещер.

Князь велит готовить свадьбу,
Привести оленей белых
И священный белый камень
Окропить их жаркой кровью.
Мать к огню ведет невесту:
Пусть огонь ее очистит
От заклятий Танварпеквы
И прогонит злую хворь.

Пред огнем водою горной
Мать лицо ее умыла —
Брызнул свет из окон неба,
Сотряслась земля от грома,
И с лица Костэ отпала
Шкура зверя — волос черный,
И паучьи лапы сохнут,
Осыпаясь с белых рук.

К жениху она выходит,
Городзуль — цветок весенний,
А лицо ее — как утро,
А глаза — озера света,
Звон ручья — ее улыбка.
Обмер князь, ее увидев,
Ош сказать не может слова —
От красы ее ослеп.

Пир устроил князь на славу.
Снарядил он дочь в дорогу,
Сорок воинов скуластых
В лодках подняли подарки.
Долог путь — свиданье сладко:
Ош с Костэ домой вернулся,
Сладким медом и весельем
Встретил их родной увтыр.

3

Минул год. Тропой ночною
Шли две женщины сквозь парму
Пэвсин с посохом рогатым
И Костэ с малюткой сыном.
Шли они к горе священной,
Где, источенные ветром,
Камни серые похожи
На животных и людей.

Словно речка золотая,
Разлилась заря над пармой,
Дальних гор рукой коснулась
И реку зажгла румянцем.
Пэвсин — старая ведунья —
Собрала росу в ладони,
Окропила ею внука
И Костэ омыла грудь.

— Слушай, дочь моя. Не ведал
Край наш прежде зимней стужи,
Птицы гнезд не покидали.
Рос тогда у нашей пармы
Сын — охотник сероглазый.
Он однажды гнал оленя,
Видит: радуга Энешка
Воду пьет из родника.

Он схватил ее, подкравшись:
— Коль ты пьешь земную воду,
Напои меня небесной!
Птицей радуга взметнулась,
И охотник очутился
В небесах,
Где дремлет солнце,
И его на звездных тропах
Змеи молний стерегут.