Сказаниада

Георгий ездил по дорогам из одного постоялого двора в другой, селился в определенной комнате, к нему приходили гости – то искатели справедливости, то разбойники. Он стал посредником. Посетители не знали о его истинной роли. Богачи просили доблестного витязя выкупить захваченного родственника или похищенную фамильную драгоценность, простые люди – оградить от бесчинств богатеев. В первом случае разбойники возвращали отобранное за минусом «трат за труды», и богачи были счастливы отдать малое, чтобы вернуть большое. Во втором у несправедливых хозяев периодически сгорало по ночам что-нибудь ценное и дорогое сердцу. Георгий помнил классику: «Сделать предложение, от которого не смогут отказаться». Подкрепленные невидимой рукой судьбы дела обрастали неправдоподобными подробностями, слава «храброго витязя» росла как снежный ком. К истинным достижениям прибавились мнимые подвиги, на которых настаивали упорные слухи. Все это отлично играло на репутацию.

Когда получалось, Георгий учился у разбойников обращению с оружием и с конем. Успехи поражали, Соловей не верил, что, начав в таком возрасте, можно достичь высокого уровня.

Можно. Если мотивация правильная.

Однажды Георгий обеднел в одночасье – отдал все, что было, за долги крестьян. Их поля потоптали солдаты, и он расплатился с господами, но пообещал в следующий раз наказать любого, кто не уважает чужой труд. Крестьяне его боготворили, а господа побаивались. Но уважали. Врагом он никому не стал, а помог многим. А еще большему количеству мог понадобиться в будущем.

Выяснилось, что деньги ему не нужны. Великого героя везде с удовольствием кормили и размещали на ночь, и все бесплатно. В последнее время он стал останавливаться и у крестьян – они радовались и делились последним. За него чуть ли не дрались, а когда о прибытии Егория Храброго узнавали господа, то присылали просить остановиться у них и даже приезжали лично. Хозяева сватали ему своих дочек, случались кандидатуры очень даже симпатичные, если не сказать прекрасные, а у некоторых поражало приданое. Георгий был непреклонен. В объяснении отказов он ограничивался формулой, тоже игравшей на руку легенде о чудо-витязе: он ищет потерянную любовь, обязательно найдет ее и отстоит, даже если придется сразиться с драконом. Люди качали головами и удивлялись его честности и смелости.

Не раз и не два через Георгия пытались выйти на Соловья: следили, то явно, то скрытно, подкупали прислугу в гостиницах, перекапывали полы в комнатах, где он ночевал. Все без толку. Хотя направление поисков угадывалось правильное: в некоторые постоялые дворы разбойники действительно проникали через подземные ходы, но не сразу к Георгию, а во двор или в другие помещения. Как правило, в хозяйские, так как в большинстве случаев такими заведениями владели сами разбойники. В других местах действовала система курьеров: в оговоренном тайнике Георгий оставлял записку на бересте, кто-то ее забирал и передавал по назначению. Там же оставляли послания для него. Такие точки для связи были и на дорогах, и в стороне от них, и в деревнях.

Постепенно через Георгия разбойникам стали приносить деньги впрок – за то, чтобы с конкретным человеком, его семьей или отправляемым грузом в пути ничего не случилось.

Деньги потекли рекой. Соловей расцвел от счастья и даже немного раздобрел: чтобы заработать, отныне нужно было не работать. Теперь платили за несовершенные преступления.

А у Георгия деньги не задерживались, он сразу отдавал их нуждавшимся. То дети где-то сиротами остались, то единственная корова-кормилица подохла, то урожай погиб. Всегда было, кому спасти жизнь с помощью горстки металла.

Пришло сообщение, что в Гевале формируется войско для отправки в Двою, основные силы уже набраны, осталось скомплектовать последние несколько частей. Георгий не вытерпел.

– Поеду, – сказал он, когда в очередной раз встретился с Соловьем на дороге, где проезжие купцы только что передали им увесистый мешочек «за спокойствие». – Не могу сидеть здесь, когда она там.

– Не поедешь, – отрезал Соловей. – Без тебя все развалится, ты – связующее звено.

– Мы договаривались, что я научусь драться, тогда ты поможешь вернуть Елену. Ждать больше нет сил.

– Ты еще не научился.

– Фома отказывается драться со мной на мечах, говорит – бесполезно, все равно не победить. Остальные соглашаются спарринговать, только если накинутся скопом. Я считаю уровень достаточным.

Соловей обнажил меч:

– Говоришь, научился драться? Проверим.

Он шагнул к Георгию. Звон и стук встретившейся стали разнеслись по лесу. Соловей пришел один, что радовало: нет ничего хуже, чем сражаться с супер-бойцом, когда окружающие болеют не за тебя. Георгий едва успевал защищаться, о нападении не шло и речи. В какой-то миг меч противника коснулся щеки, и если бы не интуитивный отскок назад, нижняя челюсть жила бы сейчас собственной жизнью.

Соловей дрался по-настоящему. Насмерть. Хищный блеск в его глазах убеждал в том же.