Скарлетт

Скарлетт отвернулась от сгоревшего дома и очутилась перед пейзажем, похожего на который не видела за всю свою жизнь. Кирпичная терраса вела на покрытый травой цветник, который спускался к глади озер, напоминающих крылья гигантской бабочки. Масштаб был так совершенен, так пропорционален, что огромные растения казались меньше, и все вместе выглядело, как ковер, постеленный на улице. Буйная трава покрыта солнцем спокойствия, гармонического соединения природы с человеком. Вдалеке птичка пела затяжную мелодию, как бы празднуя что-то.

— Ах, как мило! — сказала она вслух.

Движение слева от нижней террасы привлекло внимание Скарлетт. Это, скорее всего, Ретт. Она принялась бежать. Вниз по террасам — от беге под горку скорость ее увеличилась и она почувствовала пьянящую, одурманивающую радость свободы, она засмеялась и распростерла руки — птица или бабочка вот-вот взлетящая в голубое-голубое небо.

У нее захватило дыхание, когда она добежала до места, где стоял Ретт и наблюдал за ней. Скарлетт глубоко дышала, держа руку у себя на груди, пока к ней не вернулось нормальное дыхание.

— Я никогда еще так не веселилась! — сказала она. — Какое чудесное место, Ретт. Не удивительно, что ты его любишь. Бегал ли ты вниз по лужайке, когда был маленький? Чувствовал ли ты, что можешь летать? Ах, мой дорогой, как ужасно видеть пожарище! У меня разбито сердце из-за тебя, я бы хотела убить всех до одного янки на земле! Ах, Ретт, я так много хочу рассказать тебе. Все вернется назад, как трава. Я понимаю, я действительно понимаю то, что ты делаешь.

Ретт странно посмотрел на нее, с опаской.

— Что ты «понимаешь», Скарлетт?

— Почему ты здесь, а не в городе. Почему тебе надо оживить плантацию. Покажи мне, что ты сделал, что сбираешься делать.

Лицо Ретта осветилось, и он показал на ряды растений позади него.

— Они сгорели, — сказал он, — но они не умерли. Кажется, что они даже набрали больше сил: пепел, наверное, дал им что-то нужное. Я должен это выяснить. Мне еще много чему нужно учиться.

Скарлетт взглянула на низкие, обрубленные остатки деревьев. Она не знала таких темно-зеленых блестящих листьев.

— Какой это сорт дерева? У вас растут здесь персиковые деревья?

— Это не деревья, Скарлетт, это кустарник камелии. Первые в Америке были посажены здесь, в Дамор Лэндинге. Это их отростки, около трех сотен.

— Что ты хочешь сказать, что это цветы?

— Конечно. Самый близкий к совершенству цветок на свете. Китайцы преклоняются перед ними.

— Но ты не можешь есть цветы. Что ты растишь для урожая?

— Я не могу думать об урожае. Мне надо спасти сотни акров сада.

— Ты с ума сошел, Ретт. Для чего нужен цветочный сад? Ты можешь растить что-нибудь на продажу. Я знаю, что хлопок не растет в этой местности, но должна же быть какая-нибудь культура, приносящая хорошие деньги. В Таре мы используем каждый фут земли. Ты мог бы засадить все прямо до стен. Все, что тебе надо сделать, — это вспахать и бросить семена, побеги взойдут у тебя раньше, чем ты успеешь уйти с поля.

Она нетерпеливо взглянула на него, готовая поделиться с ним своим трудно приобретенным опытом.

— Ты варвар, Скарлетт, — тяжело сказал Ретт, — иди в дом и прикажи Панси приготовиться. Встретимся у пристани.

Что она сделала не так? Одну минуту он был полон жизни и возбуждения, но внезапно все улетучилось, и он стал чужим. Странный он. Она никогда не будет его понимать, даже если доживет до ста лет. Она быстрым шагом направилась по зеленым террасам к дому, не замечая окружающую ее красоту.

Лодка, что причалила к мосткам, сильно отличалась от непривлекательной баржи, которая привезла на плантацию Скарлетт и Панси. Это был коричневый шлюп с медными фитингами и позолоченной витой полоской вдоль борта. За ним на реке стоял другой корабль, который Скарлетт предпочла бы с большим удовольствием: он был в пять раз больше шлюпа, у него было две палубы, с бело-синей окантовкой по борту и ярко-красное колесо на корме. Весело окрашенные флажки были натянуты между его мачтами, а ярко одетые мужчины и женщины толпились у поручней на обеих палубах. Он выглядел праздничным и веселым.

Точно по Ретту, размышляла Скарлетт, поехать в город на этой маленькой лодочке вместо того, чтобы остановить пароход, который мог бы нас подвезти. Она подошла к причалу в тот момент, когда Ретт снял шляпу и сделал размашистый, чувственный поклон в сторону колесного корабля.

— Ты знаешь этих людей? — спросила она. Может, она была не права, может, он им сигналит.

Ретт отвернулся от реки, надевая свою шляпу.

— На самом деле да. Но не каждого лично, а в целом. Это еженедельная экскурсия из Чарльстона вверх по реке и обратно. Очень доходный бизнес для одного из чарльстонских саквояжников. Янки заранее раскупают билеты, чтобы насладиться зрелищем скелетов сгоревших домов на плантациях. Я все время приветствую их, если это удобно; меня развлекает их смущение.

Скарлетт была слишком шокирована, чтобы даже слово сказать. Как может Ретт шутить с этой стаей янки-канюков, смеющихся над тем, что они сделали с его домом?