Скандальный роман

— У тебя сложилось обо мне неправильное впечатление, — с улыбкой качаю головой.

— Сначала ты меня поразил. Я действительно увидела в тебе спасителя.

— Черт, теперь ты заставляешь меня краснеть, — поперхнувшись текилой, смеюсь я.

— Ты не умеешь краснеть, — уверенно заявляет Руслана.

— Мысленно, мисс Мейсон, — уточняю я. — И что случилось потом? Ты была разочарована, когда вместе спасителя и героя увидела заурядного преподавателя философии?

— Ты не заурядный. Но мне ты показался настоящим кретином.

— Моя… Мой агент мне говорит это постоянно. Сейчас я тоже выгляжу, как кретин?

— Хуже, — улыбаясь, признается Руслана. — И я не понимаю, почему до сих пор с тобой разговариваю. Ты совершенно неадекватный.

— Возможно, я тот, кто тебе нужен, Лана? Неадекватный, сумасшедший, почти алкоголик?

— Последнее вычеркни, — смеется она, поднимая голову, чтобы посмотреть на меня. — Ты смеешься надо мной. Считаешь меня дурочкой.

— Это не так, — совершенно серьезно отвечаю я. — То, что ты не дурочка, я понял еще в кафе.

— Можно подумать, что ты бы сказал что-то другое, — недоверчиво фыркнула она. — Мужчины всегда говорят то, что мы хотим услышать, если у них есть определённые планы.

— И много таких мужчин у тебя было? — интересуюсь я с наигранным равнодушием.

— Ни одного, — вздыхает она.

— Ты девственница? — с ужасом спрашиваю я. Лана оглушительно хохочет, выхватывая из моих рук бутылку.

— А похожа?

— Нет, — с облегчением качаю я головой.

— А что за страх перед девственницами, мистер Джордан?

— Ну, жениться я не готов, а просто так совращать студентку-девственницу не входило в мои планы. Тем более, ты заикнулась о том, что твой отец слегка консервативен.

— Он очень любит меня. Но да, он немного тиран. Только это продиктовано благими побуждениями.

— Я уверен, что так и есть.

— Ты, правда, рассчитываешь на то, чтобы совратить меня? — с любопытством спрашивает Лана, глотнув из горла и уже не морщась. Вошла во вкус, малышка. Надеюсь, мне не придётся тащить ее домой на плече, потому что, судя по нервной походке, она почти так же пьяна, как и я. Никогда не думал, что мне может быть так интересно гулять в парке с пьяной девушкой. Обычно в таких случаях я занимаюсь совсем другими вещами.

— И ты думаешь, что не получится? — интересуюсь я с иронией, вырывая из ее рук бутылку, но она успевает сделать еще один глоток.

— Я считаю это плохой идеей.

— Если честно, то я тоже.

— Правда? — вскинув голову, спрашивает она. Мы оказываемся как раз под фонарем, и даже мой пьяный взгляд замечает ее расширившиеся зрачки и приоткрытые губы. Я притягиваю ее к себе рукой, сжимающей бутылку, а другой приподнимаю за подбородок красивое лицо, на котором горят огромные тревожные глаза. Темные волосы раздувает ветер, и я бережно убираю непослушный локон за ее аккуратное маленькое ушко.

— Правда, — киваю я, прежде чем склонится к ее губам. Сердце оглушительно грохочет в груди, и низкая температура вокруг нас только усиливает ощущение жара между нашими телами. Но Лана оказывается проворнее и вырывается, уклоняясь от поцелуя.

— Ты прав. Плохая идея, — ее голос немного дрожит, выдавая волнение. Как ей удается сопротивляться этому безумному влечению, которое становится почти осязаемым?

— Ты просто набиваешь себе цену, — ухмыляюсь я.

— Даже не мечтай, — фыркает девушка, бросая на меня снисходительный взгляд.

— Так странно. Мне кажется, что я давно тебя знаю, — произношу я, приобнимая ее за плечи и уводя за собой подальше от яркого света.

— Мне тоже, — задумчиво отзывается Лана.

— И ты до сих пор не спела мне.

— Я и не собиралась.

— Ну, пожалуйста! — прошу я, хитро улыбаясь. — Тут никого нет. А в клубе ты пела для сотни человек. Чем я хуже?

— Ты будешь смеется, — упрямится она.

— Клянусь, что не буду. Давай вместе споем, — неожиданно для самого себя предлагаю я.

— Что, например?

— Что-нибудь русское.

— Я не помню ни одной русской песни, — качает головой девушка.

— Ну, бабушка же пела тебе? — спрашиваю с улыбкой, вскидывая правую бровь.

— Боже, ты запомнил мою бабушку, — хохочет Лана.

— Еще бы не запомнить. Меня первый раз с бабушкой сравнили, — теперь смеюсь я.

— Может быть, все-таки на английском? Не хочу выглядеть глупо.

— А что глупого в песне «Ой цветет калина»? — растягивая буквы, почти пою я. Лана хватается за живот, хохоча в голос.

— На бис, пожалуйста.

Я повторяю. Давясь смехом, Лана присоединяется ко мне. Если бы в парке были еще люди, то точно сочли бы нас сумасшедшими. Несмотря на отрицание русскоязычных песен, мы с Русланой спели не меньше десяти, прерываясь только на то, чтобы поржать и глотнуть текилы. Исключительно для того, чтобы промочить горло.

В итоге мы оба охрипли, и парк закончился. Как и содержимое бутылки, которая полетела в ближайшую урну. Лана больше не сопротивлялась моим попыткам обнять ее, и, можно сказать, теперь мы оба держались друг за друга, чтобы не свалиться.