Скальп врага

— Инструмента в камере на самом деле до хера. Знать надо, как пользоваться. Да и ведра там не было. Штук пятьдесят я им смастырил, а потом смотрю, у ментовских бебики как-то странно горят. «Давай, — говорят, — еще». Обломились, понятное дело.

Кроха тоже улыбнулся.

— И сколько тебе тогда намерили?

— Восьмерик, как с куста.

— Солидно, — кивнул Кроха.

— Прокурор четыре просил, да судья звероватый попался. — Гравер поерзал, устраиваясь поуютнее. — А я не в обиде. На зоне нормально жил. Грамоты рисовал, иконы, прочую дребездню.

— Сучил, что ли? — встрепенулся Пестрый. — Так ты — сука, Гравер?

— Выбирайте выражения, молодой человек, когда со старшими разговариваете, — лицо у Гравера стало каменным.

— Пестрый, разбей понт, — вступился Кроха. — Люди говорят, вся зона в его фишки играла да на «левые» стольники грев покупала. В бабках пацаны купались, а он им на волю такие характеристики да справки делал — хоть сейчас в министры. С печатями, подписями, как положено.

— Было и такое, — согласился Гравер и мечтательно прикрыл глаза. — Эх, времечко золотое, вспомнить приятно. Люди другие были, не злые. Не то что сейчас. За косарь завалить готовы.

— Есть маленько, — согласился Кроха. — Ладно, Гравер, о хорошем вспомнили, давай о деле. Сегодня утром два каких-то гаврика на моих людей наехать пытались. В общем, по ходу «рыла» они светанули. Мы пробили, ксивы у них «левые» наглухо, но работы отменной. Пойми правильно, мы к тебе без предъявы. Но нам хочется знать, эти косячники для кого-то горбатились или так, волками бегают?

— Вообще-то я своих клиентов не сдаю, но тут дело мутное, — нахмурился Гравер. — Фамилию не помнишь?

— Первый — Козак. Второй — Корабышев.

Старик кивнул:

— Я им ксивы делал. На той неделе они были. — Гравер подумал, добавил: — Лавэ у них водится, это точно. Взял я с них дорого.

— Они не сказали, под кем ходят?

— Нет, да и я не спрашивал. Мое дело маленькое — ксиву нарисовать, чтобы не стыдно было ментовским предъявить.

Кроха кивнул понимающе:

— Не боялся, что гости твои из ментовки?

— А чего мне бояться? Сейчас — не тогда. Я в их ксивах на тринадцатой страничке меленько так, в самом низу, написал: «Сувенир. Не может служить заменой подлинного документа». Поди, подкопайся.

Кроха усмехнулся:

— Ушлый ты мужик, я смотрю.

— Жизнь заставляет, — вздохнул старик.

— Может, эти двое о делах говорили, людей каких-нибудь называли?

— Звонили кому-то, — после короткой паузы кивнул Гравер и снова прикрыл глаза, вспоминая. — Правда, из комнаты выходили, но у меня домик-то маленький…

— И ты, конечно, слышал, хотя и не прислушивался, — подхватил Кроха. Старик печально мотнул головой, мол, сам не хотел, а что делать. — И кому же они звонили?

— Какому-то Леве, — ответил, подумав, Гравер. — Даже погоняло называли, да я запамятовал. Что-то с фишками связано. Лева… Лева…

— Кон? — подсказал Кроха.

— Верно, — кивнул старик. — Лева-Кон.

В салоне повисло тяжелое молчание.

«Вольво» уже давно выбрался на трассу, мчался, превышая все допустимые лимиты скорости, к городу.

— Манила, падло, — подал голос Пестрый. — Я так и знал, что Ляпу его люди работнули. Поди, тварь, на ихние куски рылом нацелился.

— Потом побазарим, — сказал Кроха.

— Блин, менты, — процедил Пестрый.

Кроха подался вперед.

Действительно, у обочины стоял сине-белый ментовский «Москвич». Дверца была открыта. В салоне на месте водителя, выставив на улицу ногу, сидел дородный сержант. На бедрах у него стволом наружу покоился автомат.

Второй гаишник, с погонами старшего лейтенанта, только что отпустивший синий «Фольксваген», теперь изучал документы водителя белого «Форда». Иномарка стояла в паре метров впереди. Гаишник равнодушно разглядывал права, а владелец иномарки что-то горячо доказывал ему, активно при этом жестикулируя.

Увидев «Вольво», гаишник жестом указал на обочину.

— Эй, что за дела? — спросил нервно Пестрый. — Здесь поста сроду не было. Останавливать, что ль?

— Останавливай, — приказал Кроха. — Документы в «бардачке». Да не телись. Дай стольник и поехали.

Пестрый толкнул локтем Паню.

— Слышь, достань там ксивы.

Тот молча открыл отделение для перчаток, достал документы на машину. Пестрый порылся в кармане, выудил купюру, сунул в техпаспорт и выбрался из машины, пробормотав:

— Блин, беспредельщики в погонах.

Пока он шел к «Форду», Паня осторожным движением скинул клапан кобуры, взвел курок пистолета. Через лобовое стекло они видели, как Пестрый подошел к гаишнику. Старлей жестом приказал ему подождать и принялся в свою очередь что-то втолковывать водителю «Форда». Тот не соглашался, спорил отчаянно.

— Попали, — процедил Борик и рыкнул от полноты чувств: — Езжай уже скорее, баран.

Сержант выбрался из «Москвича», прошелся вдоль машины, разминая ноги. Автомат он повесил на плечо. Взглянув в небо, снова полез в салон, взял с приборной панели пачку сигарет, достал одну и покатал в округлых пальцах, разминая. Похлопал себя по карманам, ища зажигалку, не нашел и, придерживая автомат свободной рукой, направился к «Вольво».

— Мужики, огоньку не найдется? — спросил сержант еще на подходе.