Скалаки

— Короче, этот писака объявил мне от имени пана управляющего, что я… что я должен отбывать барщину.—Балтазар замолчал. Рыхетский вопросительно посмотрел на него.—Знаете, кум,—продолжал Балтазар,—когда мне давали эту усадьбу, то на десять лет освободили от барщины и прочих повинностей, кроме контрибуции. А теперь они крадут у меня два года, и я должен начать отрабатывать в самое тя-_ желое время, когда я и так кругом задолжал.

— А что вы им ответили?

— Я ответил, что так поступать не годится, пусть пан управляющий соизволит вспомнить, что он обещал мне льготы до тысяча семьсот семьдесят четвертого года, а сейчас еще только тысяча семьсот семьдесят второй год. Тут на меня напустился писарь. Покажи, мол, нам, где это записано черным по белому, и в конце концов заявил, что так угодно князю. Я ответил, что хотя это было и устное распоряжение, но я на него полагался, а он опять на меня накинулся: «Ах ты старая шельма, мошенник!» Черт побери! Меня взорвало, я возьми и скажи: «Вижу, вы и с письменным обязательством не посчитались бы». Посмотрели бы вы, что тут поднялось: канцелярист грозился позвать стражника, управляющий кричал: «Негодяй!»

Затем мне указали на дверь. И вот завтра я должен явиться на плговский двор.—Старый гвардеец тяжело вздохнул.

— Жаль мне вас, кум, право, но помочь тут ничем нельзя. Разве их уломаешь? Впрочем, послушайте, теперь и вас это коснулось, видите, всюду нужда, голод, дороговизна и болезни, людей умирает втрое больше, чем обычно, а тут еще эта барщина. С господами все равно не договориться. У меня есть кое-что на уме, хочу посоветоваться с разумными соседями. С некоторыми я уже говорил, и они обещали прийти — из Батневице, из Слатины, из Червеной Гуры, из Жернова, из Студийце, из Славикова. Приходите и вы со старостой, в воскресенье ко мне на рыхту, потолкуем. Господа не помогают и не помогут. Надо самим себе помочь.

— А что вы надумали?

— Подождите немного.

— Самое лучшее было бы двинуться на них.—Старый драгун повернулся к замку и угрожающе поднял кулак.

— Это мы всегда успеем. Не следует действовать опрометчиво. Стало быть, придете?

— Да, и старосту с собой приведу.

Они шли вместе до перекрестка и здесь, пожав друг другу руки, разошлись. Каждый пошел к своей деревне.

Необычные мысли бродили в седой голове старого драгуна. Еще будучи солдатом, Балтазар задумывался об отношениях между крепостными и господами, но в то время он находился во власти многих предрассудков; теперь, став крестьянином, он узнал нужду народа и несправедливость господ, которых возненавидел уже тогда, когда они стали преследовать Скалаков. Сегодня Балтазар утратил последние остатки уважения и почтения к господам. Вот как они держат свое слово! Почему они так поступили с ним? Теперь бы он не остановил Микулаша, как тогда в зимний вечер «На скале», когда он был Салаквардой.

Придя домой, Балтазар был необычайно мрачен.

— Этим дело не кончится, они еще с чем-нибудь ко мне привяжутся,—ворчал он.—Но пусть только попробуют,—добавил грозно старый драгун.

На другой день спозаранку, когда Ванек запрягал лошадей, чтобы ехать на барщину, Балтазар сидел у стола, подперев седую голову мозолистой ладонью. Ванек выехал неторопливо и был так печален, что даже кнутом не щелкнул.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

РЫХТА

В деревне Ртыни неподалеку от церквушки находилась большая крестьянская усадьба, известная в окрестности под названием «рыхта». Это было свободное хозяйство; его владелец не отбывал барщины и пользовался льготами и привилегиями, подтвержденными еще при короле Иржи Подебрадском. Старосты, жившие здесь из рода в род, могли торговать хмельным, имея право три раза в год варить его дома. В день святого Яна и в престольные праздники они могли покупать пиво, где хотели, а во всякое другое время — только в упицкой пивоварне.

В те времена это был большой деревянный дом, обращенный фасадом к дороге, спускавшейся лентой с вершины в деревню. На доме была крутая соломенная крыша с двумя щитами в виде буквы «М», между щипцов для стока воды был проложен желоб. На дощечке, прикрепленной поперек острого угла крыши, большими буквами было написано имя строителя дома, а ниже —стишок религиозного содержания. Вокруг большого двора с хозяйственными постройками шумели раскидистые липы, над ними поднимались крыши старого здания. Напротив, на пригорке, виднелась маленькая церковь, а рядом высилась старая деревянная колокольня на круглом каменном фундаменте.

Рыхта была памятью о прежних вольностях. Здесь с давних времен жили Нывлты — Рыхетские. Теперь здесь хозяйничал Антонин Нывлт, который старался помочь крестьянам в их грозной беде. Сам он не знал нужды и рабства. Притеснения не касались его, и все же он постоянно думал о том, как бы избавить народ от зла.