Сижу на нарах (из непечатного)

Мне показалось: позвонили!
Я вышел в ночь. За дверью пусто.
То одоленцы поманили…
И я пошел за ними шустро.

Осиротей моя семейка,
заплачьте, розовые дети!
Бульвар, холодная скамейка.
Осенний сексуальный ветер.

Я вновь покинул чистых комнат
геометрическую скуку.
Мне эта ветреность знакома.
Ее постиг я, как науку.

Любовь, разлука… Их немало
у жизни — одоленцев шалых.
А в чистом поле Русь дремала
на белоснежных покрывалах.

1966

«Зеленые лица сосудов…»

Зеленые лица сосудов,
одетых с утра в пиджаки,
не чуют ни чуда, ни зуда,
когда им читаешь стихи.

…Писать для порожних бутылок
и ждать, притаившись, как плут,
когда — об коньячный затылок
тебя самого разнесут!

1973, Секешфехервар

В подвальчике

В. Бахтину

Это плачет дождь, и только, —
по тебе или по мне.
Металлические столики
в нечаянном вине.
Это розовый комарик
набухает на виске.
Это бегает сударик
с полотенцем на руке.
На лице твоем порода
чуть наметила скулу…
Это плачет непогода,
слезы льются по стеклу.
Нас никто не замечает,
кроме Бога… Ты не плачь.
А головушкой качает
дядя Коля. Он — стукач.

1961–1991

Домино

Там играют в домино
резво, дымно, бесполезно.
Тетка сплюнула в окно,
так как все в нее не влезло.
Потому что студень был
так хорош и уникален,
что в подъезде пес завыл,
весь окурками завален.
Кастаньеты домино —
пульс безбожного столетья!
Тетка выпала в окно.
Постарели за ночь дети.
Дети. Дяди. Домино.
И, как бел-туман, вино…

1963

Праздник

Мертвых елок на помойке
рассыпаются тела.
Стихли знойные попойки,
снедь слиняла со стола.
Баба хмурая, как буря,
что прошла над городком,
на крыльце стоит и курит,
посыпая матерком.
Нищих нет. У павильона,
запихав бутыль в штаны,
на снегу уснул гулёна
в ожидании весны.
Воробей над ним поплакал,
капнув белым на треух.
Подошла, зевнув, собака,
проворчала: «Вот лопух…»
Участковый дядя Коля
прочитал пивцу мораль:
«Замерзай, но выйди в поле
за черту! Задвинься вдаль!
Не тревожь народ, скотина,
под святое Рождество!»
…Новогодние картинки.
Праздник. Только и всего.

1969

«Ведро вина, бок ó бок кружки…»

Ведро вина, бок ó бок кружки.
Дружки гуляют и подружки.
В углу кого-то вяло режут.
Окольцевал иных — картёж.
Сверкают зубы. Блещет нож.
И все загадочней и реже
смеется наша молодежь.

1962

«Ночью в пьяный Институт…»