«Сивый мерин»

Сева замер: интонация, с которой была произнесена столь невинная на первый взгляд фраза, неожиданно резко ударила и столь же резко отлетела прочь, оставив на лбу лёгкую испарину: «Или это гениальная имитация, достойная сравнения с лучшими образцами актёрского исполнительства, или же правы те, кто утверждает, что голосовые модуляции, если уметь их слышать, способны выдать самые сокровенные человеческие тайны.»

Нужен был пробный камень.

— Вы думаете, он жив?

Он не успел закончить фразу, как жестокое, громкое «Не знаю!!» надолго повисло в воздухе. В этом коротком выкрике не было решительно ничего, что хотелось бы ей сказать в данную минуту. Ни-че-го!

Но Сева её понял. Он услышал.

«Ты, ублюдок ментовский, мразь легавая, испытывающая оргазм исключительно от запаха крови, ты смеешь спрашивать, верю ли я, что не сгорел заживо, не обуглился человек, одного взгляда которого в мою сторону было достаточно, чтобы, бросив всё (ВСЕ!), унестись с ним в облака или покорно стелиться по земле, дабы ему было обо что вытирать ноги?! Верю ли я?! Верю!!! А если бы не верила — Господи прости — прахом его святым заполнила бы своё тело, подожгла вечным огнём и соединила тем самым навеки тех, кому не суждено было соединиться на этой планете…»

Эти не произнесённые Светланой Нежиной слова были столь очевидны, так отчётливо рассекли пространство, что Мерину осталось только удивиться, почему Катя реагирует на них столь неприличным в данном случае безучастным равнодушием. Тут рыдать в пору, бить себя в грудь и каяться за то, что вольно или невольно стал виновником трагических воспоминаний. Пасть коленями на усыпанную горохом твердь, бить челом пред Вершителем судеб наших, пока не засветит надежда на прощение греха великого…

И вдруг — что это?

— Понимаете, Юрий Николаевич, не могу объяснить, почему я встал и пошёл к камину, логики в этом никакой не было, как сказал бы один мой новый знакомый — нелогично. Сидел, сидел и вдруг ни с того ни с сего, без хозяйского разрешения зашагал по чужой квартире. Она сама этого не ожидала, да и Катя тоже — обе рты поразевали: куда это он? А меня до этого кольнуло — сразу-то я не понял — что, а потом допёр, вернее, простите, догадался, зачем она сначала подробнейшим образом рассказала мне о шекспировской любви Кораблёва и Нестеровой, и только потом, видите ли, спохватилась, поинтересовалась, не встречался ли я до неё с этой Верой.

Мерин сознавал, что говорит намного громче, чем обычно положено в кабинетах начальства, но ничего не мог с собой поделать. Ему казалось, убавь он звук хоть на полтона — исчезнет соль его умозаключений и уставший за день, по горло набитый подобными докладами Скоробогатов не уловит главного.

— Логичнее было бы наоборот: сначала поинтересоваться, не разговаривал ли я с Нестеровой, и только в том случае, если нет, повязывать их вселенской любовью и трагическим разрывом, правда ведь? А так — это же скорей донос, чем дружеские воспоминания. А тут как раз солнышко выглянуло и мне с камина зайчик в глаза…

Что это?

Сева так разволновался, что, не спросив у хозяйки разрешения, вскочил на ноги и зашагал по необъятному пространству гостиной, претенциозно напоминающей по меньшей мере будуар фрейлины времён Екатерины Великой. Не было сейчас такой силы, которая могла преградить ему путь. Туда, скорей, без объяснений, любым способом к небольшому и пока неизвестному ещё предмету, прожигающему своим солнечным отблеском малахитовые изразцы камина.

Что это?

Перст ли, указующий направление судьбоносного открытия?

Дьявольский оскал, призванный развеять в прах мимолётное вдохновение?

Что это? На изящном зелёном квадратике старинного кафеля, пронизанные светлым кожаным ремешком возлежали самые, по утверждениям знатоков, точные в мире в золотом корпусе мужские часы фирмы «Роллекс».

_____

Замуж она так и не вышла — зачем? Росписи, венчания, кольца, клятвы — всё это от лукавого. В лучшем случае — дань прелестной старине, не более того. Предложения, разумеется, были и весьма лестные, но она никогда всерьёз не задумывалась о домашнем очаге. Мужики по природе своей настолько непостоянны, что любая попытка заключить их в клеть семьи изначально, как говорится, обречена на провал. Да и нет ничего естественней и в конечном итоге удобней, чем свободные отношения. Тут и простота, и лёгкость, и глубина, какая порой, заметьте, и не снится иным обременённым супружескими отношениями.

Вера Нестерова сидела на краешке кресла, поджав под себя коленки. Основной её целью, могло показаться, была демонстрация замысловатости узлов, которыми она завязала длинные, без колец пальцы. Да, с Кораблёвым она знакома со школы, чуть ли не с первого класса, кажется. Одно время даже сидели на одной парте. Женя с Веткой, а она с Кораблёвым.

— Ветка — это?..

— Это Светлана Нежина, нас три сестры было, в школе так прозвали. Нет, на свадьбе Кораблёва с Женей она не присутствовала, работала в это время в киноэкспедиции, узнала спустя месяц, наверное.