Система

– Так расслабься, почувствуй себя генералом, насладись властью, насладись этим мгновением. Для чего мы всё это устроили. – рука Кира обводит маленькое помещение предбанника, словно указывая на огромный цветущий город, созданный лично им. – Посмотри что мы сделали? Посмотри, чего мы добились, куда зашли… И для чего всё это? Для того чтобы бежать как ошпаренные на службу?

– Согласен с тобой, не надо никуда бежать. Давай лучше выпьем ещё, – Емеля разливает водку по стаканам, но Кир, не обращая на него внимания, продолжает свою мысль.

– Мы создали эту «Систему» для того, чтобы получить удовольствие, кайф, понимаешь? Удовольствие от того, что мы что-то мутим, придумываем, делаем. От того, что у нас всё получается. Мы создавали «Систему», чтобы она работала на нас. А она, сука, выросла и заставляет нас самих работать на неё…

– Чё то я не понял, – Емеля чиркает спичкой, прикуривая сигарету.

– А чё тут понимать-то, Димка? Всё, что могла дать тебе «Система» ты уже получил. Дальше она будет только брать. Поэтому наслаждайся моментом здесь и сейчас. Ты сейчас генерал и у тебя может такого уже не будет никогда в жизни. Выйдя за этот забор, ты снова станешь никем. Скажи мне, что тебя ждёт там?…– Кир показывает пальцем на обитую вагонкой дверь, – богатые родители? Красавица невеста?

– Ты же знаешь, Кир, я интернатовский, – Емеля горько выдыхает дым.

– Ты никому там не нужен, братишка, так же как и я. Для нас с тобой никто не припасёт место в институте, хорошую должность на работе, не женит нас на богатой красивой бабе. Мы с тобой отбросы, брат. А здесь…здесь мы генералы, и в этом весь прикол. Вот за это я не поменялся бы своею жизнью ни с одним из этих мажориков, которые живут на всём готовом. Они уже с рождения чувствуют себя избранными…– он показывает пальцем в пустоту, словно видит объект своего обсуждения. В их жизни всё предопределено. Любящие мама и папа всё для них приготовили. Они им говорят :Ты лучший, ты избранный, ты элита, остальные все отбросы. И чтобы удержаться на вершине, ты должен нагнуть как можно больше этих отбросов.

Вдруг Кир снова хватает Емелю за плечи и улыбается во весь рот:

– Мы поломали всю эту систему, братан. Мы всё поставили с ног на голову. Мы, простые пацаны, которых даже солдатами трудно назвать…мы простые пацаны держим на поводке целую ораву настоящих и будущих офицеров, капишь? – Кир стучит согнутым в крючок указательным пальцем между осоловевших глаз друга. – Запомни этот момент! Наслаждайся тем, что у тебя есть сейчас, потому что потом этого не будет.

– Почему не будет, Кир? Мы же здесь не только офицеров нагибаем, а ещё и зарабатываем. В деньгах наше будущее.

– Вот! – Кир уставил палец в Емелю, – вот это и губит нормальных пацанов. Для Вас бабки на первом плане, вы пытаетесь здесь что-то заработать, остальное Вас волнует меньше. А для меня, как раз всё остальное и есть самое главное.

– Хочешь сказать, что тебя не волнуют бабки? – пьяно ухмыляется Емеля.

– Представь себе нет! – Кир, улыбается, вспомнив, как точно такой же вопрос когда-то задавала ему Алёнка. – Как меня может волновать туалетная бумага. Братан, всем, что мы сейчас заработали, ты через год можешь подтереть жопу. Ты видишь, чё вокруг творится. Когда последний раз был за забором? Цены растут как на дрожжах. Деньги обесцениваются. Да и не в этом дело. За все бабки мира ты не купишь того уважения и того кайфа от настоящего дела, которые имеешь здесь и сейчас. Бабки приходят и уходят, так же как эта жратва, – Кир небрежно машет рукой в сторону стола. Уже вечером всё это окажется в унитазе. Эта японская магнитола, этот импортный телик все эти кресла, ковры, стулья, шмотьё рано или поздно окажутся на помойке. А раз всё это барахло временное, стоит ли так за него держаться?

– Ну, так можно про всё сказать, – Емеля пытается робко возразить впавшему в раж другу.

– Нет не про всё. Есть вещи, за которые стоит держаться. Это даже не вещи. Вот наша с тобой дружба. Наша дружба с пацанами с Медным, с Афоней. Вот за что надо держаться, вот что нужно сохранить. Всё остальное просто мусор. – Кир опрокидывает в себя ещё полстакана водки, щёлкает по пачке и ловко подхватывает губами вылетевшую сигарету.

– Есть вещи, ради которых стоит делать дела и есть вещи, благодаря которым мы начинаем эти дела делать.

Кир встаёт и пошатываясь подходит к деревянной лавке, на которой лежит его китель. Он долго, что-то ищет в нём и наконец достаёт чёрно-белую фотографию девять на двенадцать.

– Вот, смотри! – он показывает снимок Емеле, не передавая ему в руки.

Эта фотография и один навязчивый сон, всё, что осталось ему от Алёнки.