Система

– Нэт, нэ банк. Задание прощэ пареной рэпы. – Кацо сжимает плечо Кубы пальцами. – Тэбя подписат! Возникает минутная пауза, во время которой Куба морщит в недоумении лоб.

– И как же ты получил деньги, если я ещё не подписался, – он улыбается, пытаясь поймать товарища на вранье.

– Ты как-то нэ вныматэлно читал, брат. Там жэ сказано что участник сыстэмы получает зарплату. По условиям, пока я в игрэ, каждую нэдэлю буду получат зарплату нэ зависимо от заданий.

– А эта тема нравится мне всё больше, – Куба довольно потирает руки.

– Сэйчас, брат, мнэ нужэн от тэбя отвэт. Если скажэш «Я в сыстэмэ», будэм говорыт далше.

«Рота, смирно!» голос дневального заставляет курсантов вскакивать с кроватей, поворачиваться к выходу и вытягиваться в струнку. В казарму зашёл командир. Куба поднимается с кровати вместе с остальными.

– Я в системе! – кричит он Кацо, который так и остался сидеть. – Встретимся в перерыве между парами, – он спешно направляется к выходу.

Дождавшись перемены, он, прыгая через две ступени, слетает вниз по лестнице на первый этаж, в спортзал. Неразборчивый гомон, крики, шлепки мяча отдаются эхом в большом помещении с высоким потолком. Куба высматривает Кацо, среди одинаково одетых в белые футболки и чёрные трико курсантов. Во время перемены часть из них разминается возле баскетбольной корзины, по очереди пытаясь попасть в неё грязным оранжевым мячом. Остальные заняты кто чем. Кучкуются по трое по четверо, рассказывают байки анекдоты, сидя на длинных лавках, расставленных вдоль зала. Куба находит Кацо в гордом одиночестве. Он отжимается на брусьях в дальнем конце зала. Бугристые рельефные мышцы играют, раздуваются на могучем квадратном торсе, грозя разорвать в клочья футболку при каждом поступательном движении. Куба спешно пересекает зал, стуча начищенными ботинками по выкрашенному в ярко синий цвет полу. Не попавший в корзину после неудачного броска мяч, отскакивает от щита и ударяет Кубу в затылок.

– Анисимов, сука косая, я тебе щас фанеру проломлю, – орёт он в бешенстве на высокого виновато ссутулившегося парня.

– Извини, я нечаянно, – пытается улыбнуться Анисимов.

– За нечаянно бьют отчаянно. Смотреть надо, не видишь, кто идёт? – орёт раскрасневшийся Куба.

– И кто это у нас такой важный идот? – слышится густой бас Кацо! – Куба, иды суда, хорош моих парнэй напрягат.

Метнув уничтожающий взгляд в Анисимова, Куба продолжает свой путь. Сзади слышится неуверенный стук мяча об пол. Парни боятся бросать, пока он не уйдёт с линии огня.

– Ты чё своих тел распустил? С трёх шагов в корзину не могут попасть. С бабой у них ваще никаких шансов нет! – улыбается Куба в ответ на приподнятый уголок рта грузина.

– Сваих учы в дырку попадат. С моымы я сам разберус. – Кацо хлопает медвежьей лапой по плечу товарища. – Ну что, надумал? Я в тэбэ и нэ сомнэвался, брат! – он показывает на уложенные в стопку маты, приглашая друга сесть.

– Ну и что дальше? – Куба вопросительно заглядывает в чёрные зрачки.

– Далшэ, ты должэн выполнит заданые.

– Какое задание?

– Нэ знаю, оно в конвэртэ, у мэня в раздэвалке, я нэ смотрэл.

– Неужели не смотрел? Брат, ты меня удивляешь, – широко улыбается Куба. – Тебе что не интересно? Я бы вот посмотрел, честно тебе признаюсь.

Кацо обнимает друга, и снова его нос едва не вступает в соприкосновение с носом Кубы, а чёрные глаза смотрят в упор, словно просвечивая рентгеном голову. Такую позицию грузин занимает, когда хочет довести до оппонента что-то сложное, и очень важное.

– Брат, я хочу узнат, что это за тэма. Чтобы узнат игру, нужно начат играт по правылам. А ты дажэ нэ вныкнув в сут, прэдлагаешь мухлэват. Сначала нужно играт. Ты как играеш в дурака, в свару или вот в баскетбол, – он направляет короткий мясистый палец в сторону парней, толпящихся у корзины. – Сначала, по правылам, потом еслы что-то нэ так начынаешь мухлэват, или бросыш. Здэсь так жэ. Начынат нужно правылно, тогда поймёш сут. Понял брат?

Куба утвердительно трясёт головой на каждую фразу грузина. Действительно, такое внушительное объяснение очень трудно не усвоить.

– Хорошо, я тебя понял.

– Далшэ посмотрым. Мухлэват или соскочыт никогда нэ поздно. – грузин отстранился от Кубы и улыбнулся уголком рта.

– А кто то ещё из наших есть в «Системе»?

– Опят протыв правыл. Но я тэбэ скажу так. Ест нэсколко лудэй. Хорошых лудэй. Далшэ сам увыдыш.

Свисток в конце зала провозглашает о том, что урок начался.

«Так, продолжаем. Всем строиться в том порядке, как закончили! Бебуришвили, тебе особое приглашение нужно? – Маленький белобрысый лейтенант Зинин, важно вышагивает среди курсантов, самый маленький из которых выше его на голову.

– Пойдём в раздэвалку, я тэбэ отдам… – Кацо пружиной вскакивает с матов. Они с Кубой идут вдоль стенки зала к выходу.

– Якубовский – кричит физрук, заметив Кубу. – Ты решил с другой ротой наверстать уроки, которые пропустил лёжа в больничке?

– Нет, т-рищ лейтенант, я к другу зашёл.

– Я сэйчас вэрнус, товарищ лэйтэнант! – Грузин улыбается лейтенанту, выходя за дверь.

В раздевалке Кацо передаёт Кубе всё такой же маленький конверт.