Сиротский Бруклин

Беда, да и только. Мой мозг под влиянием синдрома Туретта приклеился к этому анекдоту о веревке так же прочно, как какой-нибудь гринписовец привязывает себя к бульдозеру, выкорчевывающему деревья. Если я не смогу с этим справиться, то мне придется слог за слогом выкрикивать этот анекдот до тех пор, пока я не расскажу его несколько раз. Пытаясь справиться с приступом, я задрал голову и принялся считать трещины на потолке, а для верности ритмично похлопывал себя ладонью по колену. Я заметил, что вновь обратил на себя внимание сидевших в комнате ожидания. Этот парень все-таки может быть интересен.

Бесплатное комическое шоу.

– Это у него такая болезнь, – объяснил Кони охраннику. – Так что отстань.

– Вот что, скажи этому шимпанзе, чтобы шел отсюда и болел где-нибудь еще, – отозвался Альберт. – Или я буду вынужден позвать на помощь, ясно?

– Должно быть, вы ошибаетесь, – проговорил я спокойным голосом. – Я вовсе не кусок бечевки. – Сделка с моим воспаленным мозгом сорвалась, и теперь я потерял над собою контроль. Анекдот будет рассказан. А я стану устройством для повествования.

– Если мы встанем, то за последствия будешь отвечать ты, Альберт, – произнес Кони. – Тебе это понятно?

Альберт молчал. Теперь вся комната с интересом наблюдала за нами.

– У тебя есть для нас сигаретка, Альберт? – спросил Гилберт.

– Здесь нельзя курить, приятель, – тихо вымолвил охранник.

– Что ж, это хорошее и разумное правило, – заметил Гилберт. – Потому что все люди, собравшиеся здесь, заботятся о своем здоровье. – Тон Гилберта внезапно стал угрожающим, и у Альберта сразу поубавилось прыти.

– Потертая бечевка! Боюсь, что нет! – прошептал я. Мне захотелось вытащить дубинку из чехла, висевшего на поясе у Альберта. Знакомое ощущение: мне всегда хотелось брать в руки все, что свешивается с поясов – вроде связок ключей, какие носили учителя в приюте для мальчиков «Сент-Винсент».

– Чего боишься? – переспросил Альберт. Он слегка смутился – кажется, начал что-то понимать.

– Боюсъчтонет! – поспешил повторить я. А потом добавил: – Съешътеменяанекдотпроверевку!

Альберт недоуменно глазел на меня, не понимая, то ли это я к нему обратился, то ли хотел замысловато его оскорбить.

– Мистер Кони! – прервала бессмысленную перебранку медсестра, сортирующая больных.

Мы с Гилбертом тут же вскочили. Нам обоим по-прежнему было не по себе из-за того, что мы упустили машину с Минной во время погони. Низенький доктор вышел из палаты. Встав рядом с медсестрой, он кивнул нам. Когда мы проходили мимо Альберта, я едва сдержал желание прикоснуться к его дубинке.

«Окурок». Так Минна часто называл меня.

– М-м-м… Состоит кто-нибудь из вас в родстве с мистером Минной? – В устах доктора этот вопрос – должно быть, из-за акцента – прозвучал так, словно родство с Фрэнком было чем-то вроде преступления.

– И да, и нет, – ответил Кони, прежде чем я успел открыть рот. – Мы, так сказать, его близкие.

– Понятно, – кивнул доктор, хотя явно ничего не понял. – Будьте добры пройти со мной сюда… – Он провел нас из приемного отделения в такую же частично отгороженную палату, в какую мы привезли Минну.

– Боюсь, что… – прошептал я еле слышно.

– Мне очень жаль, – сказал врач. Он стоял почти вплотную к нам и пристально смотрел нам в глаза. – Мы мало чем смогли ему помочь.

– Ну и ладно, – кивнул Кони, неправильно истолковавший его слова. – Уверен, что вы сделали достаточно, ведь для Фрэнка сейчас самое главное…

Боюсь, что нет… Я едва не подавился – и не своими непроизнесенными словами, а съеденными недавно бутербродами из «Белого замка». Набрав в грудь воздуха, я с трудом сглотнул, при этом у меня заложило уши. Мое лицо побагровело и покрылось потом.

– Видите ли… – начал объяснять доктор, – мы не смогли оживить его…

– Нет, погодите, погодите, – перебил Кони. – Вы говорите, что не смогли оживить?

– Да, – кивнул врач, – так и есть. Дело в том, что он потерял слишком много крови. Мне очень жаль.

– Как это – не смогли оживить?! – закричал Гилберт. – Да он был жив, когда мы привезли его сюда! Да что у вас тут за богадельня?! Его не надо было оживлять – так, всего лишь подштопать немного…

Я принялся похлопывать доктора по плечам, стараясь расправить все складочки на его одежде или сделать так, чтобы они стали абсолютно симметричными. Он неподвижно стоял на месте, не отталкивал меня. Я поправил воротник его рубашки – так, чтобы круглый ворот розовой футболки, видневшейся под ним, выглядывал ровненько с обеих сторон шеи.

Кони скорбно замолчал, пытаясь справиться с охватившей его болью. Так мы втроем и молчали, пока я наконец не привел одежду доктора в идеальное состояние.

– Бывают такие случаи, когда мы ничего не можем сделать, – через несколько мгновений проговорил врач, опуская глаза.

– Позвольте мне взглянуть на него, – попросил Гилберт.

– Это невозможно…

– Да что за порядки тут у вас! – настаивал Кони. – Дайте мне увидеть его!