Сирота с Манхэттена

- Да, Колетт, плохо. У меня пошла кровь - после того как я упала, и кровотечение не останавливается. Ни подмыться, ни переменить одежду я не могу, вы понимаете…

- Милостивый Иисусе! С этим я вам, конечно, помогу. Но вдруг это начались роды?

- Нет, это точно не схватки. Наверное, я ушиблась.

- На борту этой проклятой жестянки есть доктор, и завтра вы к нему непременно сходите! Если, конечно, мы до утра доживем.

- Господи, Колетт! Не надо так говорить!

Молодая женщина перекрестилась. Она только что осознала, что за бортом беснуются волны, заглушая своим угрожающим ревом урчание паровых машин под полом.

- Гийом! - громко позвала она. - Мой муж все никак не возвращается! Коко, корабль накренился, смотрите! Он еще наклоняется!

В тот же миг проснулась Элизабет и изо всех сил закричала:

- Мамочка!

Другие дети тоже стали звать матерей - те, кто от страха не мог уснуть.

- Дорогая, успокойся! - воскликнула Катрин. - Я не могу встать. Сейчас подойдет папа.

Из сумерек возник Гийом, волосы у него были мокрые. Он склонился над койкой дочки. Малышка всхлипывала, прижимая к сердцу куклу.

- Не бойся, моя принцесса, просто море сердится. Но это скоро пройдет.

Элизабет смотрела на него невидящим взглядом. Он погладил дочку по щеке, улыбнулся, пытаясь скрыть тревогу.

- Лисбет, милая, поговори со мной! Тебе снова приснился кошмар?

Девочка коротко кивнула. Ее отец вздохнул от огорчения, а потом предложил:

- Хочешь лечь рядом с мамой?

- Нет, пусть побудет с тобой, Гийом! - возразила Катрин. - Меня тошнит, поэтому прошу, посиди с Элизабет. Ты заметил, как накренился корабль?

- Я все видел, Кати! - ответил мужчина. - Будем надеяться на лучшее. Капитан знает, что делает. Это не первый его трансатлантический переход.

Пассажиров постепенно охватывала паника ввиду столь сильного наклона парохода. Высказывались самые разные предположения, охали и стенали испуганные женщины, мужчины, встревожившись, вставали и одевались. Слово «шторм» передавалось из уст в уста, порождая страх и непонимание.

- Милостивый Иисусе! Я и сама еле жива, - призналась Колетт.

Ее сыновья плакали, сидя рядком на койке, которую делили между собой. Старший, Леонар, обнимал маленького Поля за плечи.

- А ваш отец храпит себе! - внезапно рассердилась их мать. - Будем тонуть, он и глаз не откроет, пьянчуга!

Катрин стала молиться. Она просто не могла лишиться своего еще не рожденного малыша! Если эта трагедия случится, она всю жизнь будет себя в этом винить!

- Мамочка! - снова позвала Элизабет. - Мама, поцелуй меня!

- С тобой рядом папа, моя хорошая, ляг и засыпай! Будь послушной девочкой. Мне будет очень больно, если я встану тебя поцеловать.

На ее отказ девочка ответила коротким всхлипом. Гийом принялся тихим шепотом уговаривать дочку. Еще через минуту Катрин услышала, как он напевает любимую песню Элизабет - о девушке Марианне, которая понесла зерно на мельницу.

Нахлынули умиротворяющие воспоминания: лето на берегу Шаранты, вызолоченные солнцем пшеничные поля, аромат мяты и тимьяна в их садике в Монтиньяке… Катрин смахнула слезы, порожденные ностальгией по родной стране, теперь такой далекой.

Уже больше часа «Шампань» отважно противостояла разыгравшейся стихии и ярости океана. Гийом напряженно прислушивался, Элизабет спала, устроив головку у него на плече. Контакт с теплым отцовским телом помог ей успокоиться. Не спалось не только Гийому. Между койками то и дело кто-то проходил - в уборную или просто навестить соседа.

Разговоры, как в полный голос, так и шепотом, составляли несмолкаемый фоновый шум, а к нему добавлялись мощные удары волн, которые никак не шли на убыль, и завывания ветра.

И тут разразился напророченный шторм. Атакуемый им пароход затрясся. Все, кто ожидал, что погода вот-вот улучшится, осознали свою ошибку.

- Господи, сжалься! Защити нас! - прошептала Катрин, которой было не до сна.

Молодая женщина съежилась на койке, сжимая пальцами свой крестильный медальон. Она была готова к любым испытаниям, потому что одно маленькое чудо уже случилось.

«Живот перестал болеть, и кровь больше не идет, - думала она. - Колетт говорит, с ней во время беременности такое случалось, и не раз».

Еще несколько минут - и воцарился хаос. Все обитатели просторного твиндека пришли в ужас, поскольку было ощущение, что огромный корабль опрокидывается на левый борт, а в следующую секунду встает на дыбы. Пол опасно накренился под ногами, по проходам покатились чьи-то вещи.

Брань, испуганные восклицания, стоны… От страха кричали дети. Мгновение - и «Шампань» словно рухнула в бездонную пропасть.

Если бы пассажиры третьего класса могли подняться на верхнюю палубу, они бы увидели высоту волн и их беспощадность. Тем не менее корабль шел вперед, подобный швыряемой из стороны в сторону соломинке.

Катрин все еще молилась, держась руками за металлические опоры койки. Она слышала, как Гийом пытается успокоить Элизабет, разбуженную толчками и воплями, как и большинство детей.

- Будь храброй, моя девочка, - сказала она. - Крепко обними папочку за шею! Это скоро кончится. Все опять будет хорошо.