Сирота с Манхэттена

- Разумеется да! - заявил он. - Я бы никогда не унизился до того, чтобы спать с этой каракатицей, от которой разит потом и объедками!

Ни Ларош, ни Элизабет не заметили, как Мадлен берет со стола нож для мяса. Мгновение - и она полоснула ножом по правой кисти хозяина, который с воплем разжал руки. Домоправительница встала на ноги, и на лице ее, вдруг ставшем безобразным, сморщенным, бледным до синевы, читалось безумие.

- Раз уж мы тут полощем свое грязное бельишко, мсье, я освежу вам память! Целый месяц вы приходили на чердак со мной позабавиться, и я в итоге понесла. Мадемуазель правду говорит, я все выложила хозяйке - чтоб не так передо мной заносилась! Она думала, я годна только на то, чтобы работать не покладая рук да подносить ей вечером рюмочку портвейна! Ан нет! Ваш настоящий наследник, дорогой хозяин, мой мальчик, Жюстен, а не эта маленькая недотрога! Когда дитя только вышло из моего чрева, я его возненавидела, и вас заодно. И поклялась, что отомщу вашей жене и вам, что вы за все заплатите! А потом сказала себе: постой-ка, ребенок хозяина имеет кое-какие права и придет день, когда я заживу спокойной и сытой жизнью…

Гуго Ларош, который как раз обматывал кровоточащую руку столовой салфеткой, пошатнулся, как пьяный. Он подумал, совсем как Адела пару дней назад, насколько сильно успел привязаться к молодому конюху, чьи таланты всадника и коновала он так ценил. И ему было о чем беспокоиться.

«Если Жюстен, парень образованный, с приятными манерами, - ребенок этой гарпии, это - настоящее чудо природы! - сказал он себе. - Он действительно может быть моим сыном».

Оставалось вспомнить точную дату, когда неудовлетворенные мужские потребности привели его на соломенный матрас Мадлен.

«Это было двадцать лет назад. У Аделы случился выкидыш, а мы так надеялись, что родится мальчик, наследник. Катрин избегала меня, все время была с Гийомом. Я тогда запил, и выбора не было. Либо Мадлен, этот мужик в юбке, либо…»

- Дедушка! - вскричала Элизабет, привлекая его внимание. - Остановите ее!

Мадлен потихоньку кралась вдоль стены, где была дверь в кухню - самый верный путь к спасению.

Она уже поняла, что все кончено, и бросила нож на пол. Ларош оказался проворнее, схватил ее и грубо заломил ей руку за спину. Стеная от боли, домоправительница напрасно пыталась вырваться.

- Сбегай за Алсидом, чтобы помог мне утихомирить эту фурию! - крикнул он внучке. - А старика Леандра отправь в деревню за жандармами.

Замок Гервиль, через три дня, во вторник, 24 августа 1897 года

Элизабет и Бонни сидели напротив Лароша в большой гостиной, где пахло восковой мастикой. Темную мебель украшали букеты роз и георгинов. Самые красивые цветы Жермен поставила на рояль, как того всегда требовала Адела: госпожа любила играть на этом инструменте, любуясь желтыми розами в вазе из богемского хрусталя.

Помещик курил сигару, и выражение лица его говорило о том, что недавно он был взбешен. Он только что вернулся из Руйяка с новостями, серьезность которых лишала его покоя.

- Мадлен во всем призналась, - после продолжительного молчания сказал он. - И завтра утром ее перевезут в ангулемскую тюрьму. Двадцать пять лет в моем доме жило это чудовище! Слава богу, своими кознями она не свела Аделу в могилу, иначе я задушил бы ее своими руками, а не отдал жандармам!

- Дедушка, что именно она рассказала? - спросила Элизабет.

- Подтвердила многие твои догадки, дитя мое. Во-первых, в том июньском грибном кушанье действительно содержались ядовитые поганки. Мадлен знала, что я вряд ли съем много, но устроила так, чтобы в мою тарелку попали только кусочки белых грибов, а ядовитые - нет. Меня убивать нельзя, чтобы я мог назначить моего предполагаемого сына единственным наследником поместья… Еще она хотела избавиться от тебя, моя девочка, и отомстить Аделе. Потом, «раз уж от поганок не умерла» - это фраза из допроса, - она стала подливать хозяйке и микстуры собственного приготовления. В четверг это был яд из наперстянки.

Бонни тяжело вздохнула. В душе она радовалась, что в свое время так много узнала о лекарственных растениях, которые и лечат, и убивают.

- Я удивилась, узнав, что у вашей супруги, мсье Ларош, нехорошо с сердцем, - робко заговорила она. - Доктор Труссе, когда ее слушал, говорил совсем другое. Я поделилась сомнениями с мадемуазель Элизабет, когда подобрала с пола разбитую чашку с остатками кофе с молоком. Там был странный осадок.

- Благодарю вас за проницательность, Бонни, - сказал Гуго Ларош. - Если вы и впредь будете следить за состоянием здоровья Аделы, я щедро вам заплачу.

- Не нужно, мсье. Я охотно это сделаю и без оплаты.

Помещик кивнул с почти равнодушным видом. Элизабет не сводила с него глаз, надеясь узнать больше.

- Дедушка, это все преступления Мадлен или были и другие? Думаю, она нарочно толкнула Бонни на лестнице в караульной, вот только зачем? Ведь моя гувернантка ничем ей не мешала!