- Я вырос, вы - тоже, но мы оба мало изменились внешне. И взгляд у вас тот же… Мадемуазель, прошу, держитесь от меня подальше!
Он с подозрением покосился на одну из замковых пристроек, на первом этаже которой располагались кухня и кладовые.
- Тетя наверняка за нами сейчас наблюдает из кухни, - сказал он.
- И что же? Мне захотелось посмотреть на лошадь, которую купил для меня дед, - кстати, по твоему - о, простите! - вашему совету.
- Хорошо, идемте!
В конюшне Жюстен почувствовал себя свободнее, это было заметно. Элизабет с любопытством рассматривала денники - стойла для лошадей, размещенные по обе стороны мощенного камнем прохода, друг напротив друга. Некоторые лошади вытягивали шею, чтобы посмотреть, кто пришел, навостряли уши.
- Сколько их всего? - спросила девушка.
- Было двенадцать, теперь на одну больше: прибавилась ваша кобылка. Старик Леандр перекрестился, когда их пересчитал, - говорит, тринадцать - это к несчастью.
- Несчастьям плевать на цифры, - вздохнула Элизабет.
- Я знаю про ваших родителей, мадемуазель, и сочувствую вам. Мне часто приходилось отсиживаться за большим ларем в кухне, пока тетушка сообщала остальным слугам новости, обычно плохие.
- Жюстен, а почему она не захотела сказать, что вы ее племянник? Дед вас ценит, считает очень способным. Да и Мадлен столько лет в доме…
- Я задаюсь тем же вопросом, Элизабет. В детстве мне приходилось от всех прятаться, потому что тетка твердила: Лароши ее прогонят, если узнают, что ее племянник живет в замке. Я страшно боялся произвести хоть малейший шум. Все время сидел на чердаке, но по ночам все-таки спускался и гулял по коридорам верхних этажей. Меня особенно тянуло в детскую, потому что там были игрушки.
- В тот вечер вы как раз прятались в платяном шкафу, когда Мадлен привела меня и стала укладывать?
- Вы не забыли?
- Я забыла многие страницы своего детства, но стоило мне взять в руки оловянного солдатика, и я вспоминала вас.
Лицо Жюстена осветилось радостной улыбкой. Элизабет опустила глаза, до того она была взволнована.
- Сюда, ваша лошадь в этом деннике, слева. У нее очень красивая кличка - Перль[51].
- О нет! - вскричала девушка. - В Нью-Йорке у меня была кузина, дочь брата приемного отца, и звали ее Перл.
Последнее слово она произнесла на английский манер, и Жюстен расхохотался. Он подвел Элизабет к чудесной лошади темно-гнедой масти, с бархатистым отливом.
- Я на ней уже ездил, вам нечего опасаться, - пояснил он. - Она хорошо вышколена, и характер спокойный.
- Вы мне поможете, не так ли? И могу я поменять ей кличку?
Юноша только пожал плечами. Он привык воспринимать вещи как они есть, без возражений. Элизабет расхрабрилась и погладила кобылу по лбу с белой звездочкой-отметиной.
- А теперь вам лучше бы пойти в дом, - посоветовал Элизабет Жюстен. - Мсье Ларош может вернуться в любой момент, а может и к ужину. Он очень рассердился, но так бывает каждый раз, когда мадам Адела ездит на мельницу в Монтиньяк.
- Бабушка часто туда наведывается?
- Да. И сегодня поедет, поэтому мне приказали подать экипаж.
- Я могу еще побыть с вами?
Молодой конюх знаком дал понять, что она вольна делать, что хочет. Элизабет последовала за ним туда, где стояли экипажи и хранилась упряжь. Она узнала сегодняшний фаэтон, провела пальцем по съемной крыше легкого четырехколесного экипажа, осмотрела еще один, окрашенный в черно-желтые тона.
- Это тильбюри вашей матери, - пояснил Жюстен.
Девушке снова стало не по себе. Она на каждом шагу сталкивалась с прошлым прекрасной Катрин Ларош, притом что ей самой предстояло привыкнуть к новой жизни во Франции. Теперь от Эдварда и Мейбл ее отделял океан, и она по ним очень скучала.
- Жюстен, я представляла, какое это будет счастье - вернуться сюда, но как все сложно! В Нью-Йорке меня подобрала семейная пара, когда я была одна, беззащитная и беспомощная - потерявшаяся шестилетняя девочка, голодная, продрогшая и напуганная. Я думала, что покину их без малейшего сожаления, и ошиблась. Прошу вас, будем друзьями!
Какое-то время он, хмурясь, перебирал кожаные ремешки, потом, поколебавшись немного, мягко и смиренно произнес:
- Когда вы будете учиться ездить верхом, мы сможем немного поболтать. Элизабет, мне было одиннадцать, когда тетка услала меня работать в Обтер, это городок недалеко отсюда. Я стал помощником конюха. И, на мое счастье, тамошний хозяин научил меня читать и писать. Я старался побольше читать, учился всему, чему только мог. А еще объезжал лошадей, ухаживал за ними.
- А почему вернулись?
- Три месяца назад приехала тетка и сказала, что мсье Ларош как раз ищет конюха. Чем не место для меня? И, честно говоря, я с радостью вернулся в замок. Правда, было одно условие: делать вид, что я неместный. Мадлен соврала, что встретила меня в деревне. Я сказал так, как мне было велено, - что ищу работу, что я сирота, без матери и без отца, и это, кстати, правда.
- В этом мы с вами похожи, - растроганно заметила Элизабет.
Заслышав далекий стук конских копыт, Жюстен опомнился, испугался: