Сириус Б (СИ)

Самым сложным оказалась работа с заливочными формами, так как они были очень тяжелыми и раньше ее делали оба Сивушки, причем им приходилось помогать и Силантию, и деду Митрохе. Но его тело справилось и с этим. Оно устанавливало готовую форму на транспортную тележку, подвозило ее к разливочному желобу и быстро открывало заслонку, а когда заливка была окончена, тело Силантия брало в руки тяжелую кувалду, и одним мощным ударом выбивало клин запорного замка. Форма распадалась на две половины, тяжелые опоки падали с тележки на разные стороны и готовый ангел вываливался из формы прямо на пол. Силантий видел, что работая за четверых, его тело не может позволить себе ни одного лишнего шага, ни одного неверного движения, поэтому все его перемещения по литейной напоминали какой-то странный и очень сложный металлургический танец.

Еще ночью температура в литейной выросла настолько, что Силантию пришлось раздеться до пояса, а из-за высокой загазованности намотать на нижнюю часть лица, смоченную водой тряпку. Он не знал, что если бы его перемещения можно было заснять на пленку, а затем прокрутить на замедленной скорости, то они очень сильно напоминали бы какой-то фантасмагорический балет. Танец Спартака на склонах разбуженного Везувия, или что-нибудь в этом роде.

Один раз Силантию показалось, что он видит висящие в темноте габаритные огни огромного космического корабля, а его руки вроде бы даже начали обрастать белыми рукавами капитанского кителя, но тут в литейную вошли Митроха с Подкрышеном и видение прекратилось.

Силантий отлично видел вошедших и слышал их разговор, но не стал с ними общаться, ему просто было не до них - полным ходом шла разливка чугуна по формам. Когда же в литейную зашел один Митроха, у Силантия как раз образовалось небольшое свободное окно, и он решил с ним переговорить, успокоить.

Митроха всего этого не знал, поэтому, когда перед ним сгустился литейный смог, а потом из него вышло тело Силантия, он непроизвольно вздрогнул и сделал шаг назад. И было от чего вздрогнуть - ведь выглядел тот ужасно. Тяжелые брезентовые штаны Силантия были покрыты толстым бурым слоем железной окалины, по его мускулистому торсу стекали потоки смешанного с металлургическим прахом пота, а нижняя часть лица была обмотана черной от грязи тряпкой.

- Здравствуй, Митроха, - сказал Силантий, сдвигая тряпку вниз. - Как у тебя дела?

- Силя, привет, - пробубнил Митроха в респиратор. - Да какие у нас дела? У тебя-то как?

- Не очень, - честно признался Силантий. - Жаль, что я тебе не могу ничего объяснить, но дела у меня так себе.

- А и не нужно ничего объяснять! - глухо крикнул Митроха в респиратор. - Я, паря, и так уже все про тебя знаю. Ну, может и не все, но многое.

- Да ладно тебе, - сказал Силантий, подходя к столу для игры в домино. Он взял пластиковую бутылку с водой, открутил пробку и вылил ее себе на голову. - Думаешь, наверное, про себя: "рехнулся Силантий окончательно".

- Эх, Силя-Силя, да разве сейчас поймешь - кто рехнулся окончательно, а кто нет?

- Тоже верно, - сказал Силантий, тяжело опускаясь на железную табуретку. - Да я не о том...

- Я знаю, - сказал Митроха. Он достал из внутреннего кармана листок с посланием, развернул его, а затем положил на стол и разгладил ладонью. - Вот - держи!

- Что это?

- Письмо от твоих. Прямо оттудова.

Митроха указал пальцем вверх и на всякий случай отступил немного назад, но Силантий повел себя очень спокойно. Он взял листок, пробежал его глазами и сказал:

- Все понятно. Всех я подвел, Митроха. Даже старину Грэ, а он ведь меня на Совете защищал.

- Ну, ты раньше времени себя не кори. Что им передать-то?

- Передай, что я делаю все, что могу, но ничего пока не выходит. Скажи, что на Сириусе Б очень сильные пыльные бури, но капитан Ломотанго борется с ними не жалея себя. Да ты и сам все видишь...

- Ты вот что, - сказал Митроха, доставая из кармана огрызок карандаша. - Изложи все сам, на обороте место есть. Может они у себя там, помозгуют и что-нибудь путное придумают.

Силантий взял карандаш и начал быстро что-то писать на обороте послания.

- Написал? - спросил Митроха, когда Силантий бросил карандаш на стол.

- Да.

- А теперь распишись и дату поставь. Двадцать шестого, двенадцатого, тринадцатого, около тринадцати ноль-ноль, я думаю.

Силантий расписался и передал листок Митрохе. Тот аккуратно сложил его и засунул в карман фуфайки, а затем взял со стола огрызок карандаша и отправил туда же.

- И вот тебе мой совет, парень - никогда не опускай рук раньше времени, - сказал Митроха рассудительно. - Здесь, у нас, руки опускать не имеет смысла, этого никто не оценит.

- Я знаю, - сказал Силантий. - Бороться и искать, найти и не сдаваться...

- Вот - золотые слова, - пробубнил Митроха в респиратор.

- Просто я устал, Митроха.

- Ну, еще бы тебе не устать! Со вчерашнего дня пашешь без перерывов, да еще и не жрамши, наверное? Может, пойдем, перекусим?

- Я не могу. Если домна остынет, давление внутри рабочей зоны упадет и тогда - все. Прощай любимый Космос.