Синтез

— Итак, в целях создания более благоприятной атмосферы в каждый понедельник люди по фамилиям, которые начинаются на буквы А, Б, В, Г, Д, Е, Ж, должны ходить улыбающиеся. Остальные сохраняют нормальное выражение лиц.

Муанта запнулся, затем продолжал:

— Для создания естественного разнообразия люди по фамилиям, которые начинаются на буквы 3, И, К, Л, будут ходить в темпе раз-два, раз-два, в то время как люди по фамилиям, которые начинаются на буквы М, Н, О, П, — в темпе раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре. Остальные — ходят, как всегда.

Ещё долго Марек сидел перед головизором, прежде чем принял окончательное решение. А было оно таким, каким и должно быть. Обезопасив своих друзей с помощью разумных указаний (прежде всего, не включать головизор и регулярно питаться), он сел вместе с Франтишеком в авиакоптер и отправился по свету. Марек надеялся найти кого-нибудь, кто, подобно ему, был невосприимчив к атрофину.

*

Уже три дня Муанта не отдавал никаких приказов. Он прошёл через стадию надежд, через стадию отчаяния, а теперь осталась только глухая боль и сознание полного поражения. Он, железный тиран, жестокий сатрап, смотрел на улицы, заполненные людьми-автоматами, и ему становилось тошно. Муанта ненавидел самого себя. Он чувствовал сейчас отвращение к себе и своей затее. Самыми изощрёнными ругательствами он осыпал ректора Диаса — изобретателя атрофина, проклинал своих советников и адъютантов. Однако диктатор не был настолько глупым, чтобы забыть, что именно он распорядился насчёт исследований и финансировал их, что это он потребовал для себя такое оружие.

«Сны о славе, — думал он. — Сны об улучшении мира… Легенда о сверхчеловеке… А такой вот Рауль, вроде бы мечтатель, оказался в сто раз практичнее меня. Если когда-нибудь человечество очнётся от этого кошмара, на который я его обрёк, то только для того, чтобы покрыть моё имя глубочайшим позором».

Стыд! Стыд! Стыд!

Муанта облокотился на стол. Сердце его бешено стучало.

— Унылый кретин! — сказал он себе. — Настырный, жалкий кретин! Старый тупица!

Ему вроде бы немного полегчало.

— Ты бы пошевелил мозгами, идиот! — рявкнул диктатор. — Может, что-нибудь и придумал бы, Может, ещё что-то удастся исправить, изменить?! Ну!

Он остановился перед роботом, которого отключил в первый день своего всемогущества, и снова приказал подвести к нему питание. Гонсалес опять загорелся.

— Слушай внимательно, — начал Муанта. — С помощью тех пусковых установок, которые ты видел, я добился атрофии воли у всего человечества. Узнай, обратимый ли это процесс, — в его голосе послышалась мольба.

— Слушаюсь, ваше превосходительство!

— Не говори мне «ваше превосходительство»! Называй меня глупцом!

— Слушаюсь, глупец!

Робот связался с главным информационным центром.

— Нет никаких данных, — сказал он. — Нельзя ли получить более подробную информацию?

Муанта начал лихорадочно рассказывать. Он сообщил компьютеру о соавторах изобретения, припомнил объяснения ректора Диаса по поводу технических особенностей продукции, последними словами окрестил собственные намерения.

— Стоп, глупец! — прервал его компьютер. — Я передам эти сведения в центр!

— А центр найдёт какой-нибудь выход?

— Я этого не знаю, глупец!

Центр требовал дополнительной информации, поскольку сведений, сообщённых Муантой, не хватало даже для восстановления формулы атрофина, не говоря уже о его уничтожении.

Диктатор терзался как никогда, то и дело подсовывая новые проекты спасения человечества, но бездушные машины по-прежнему отвечали:

— Слишком мало информации, глупец!

И наконец машины потребовали нечто столь ужасное, что в былом тиране страх и бессилие вступили в борьбу с эгоизмом и гордыней.

*

— Слава тебе, Господи! — обрадовалась тётка, увидев, что кто-то крадётся вблизи головизионного центра. — Я всегда говорила, что мне везёт. Но это… это ты, Марек?

— Вы меня знаете?

— Конечно, я приятельница супругов Зборовских! Как тебе удалось избежать этого заражения?

— Не знаю. Все вокруг… а я…

— «А мы», мой дорогой, «а мы»! У меня это уже в прошлом. Замечательно, что мы встретились. Ты мне очень нужен. Без помощи второго человека вылечить от этой гадости вообще невозможно.

— Если я для чего-нибудь пригожусь…

— Конечно, дорогой, конечно. Мы должны синтезировать доктора Майлера.

— Синтезировать?

— Вылечить. Сейчас я тебе всё объясню.

*

— Нет, нет!

— Только это гарантирует успешность исследований, глупец!

— Дайте мне подумать! Дайте мне подумать!

— Пожалуйста.

Муанта бегал по улицам, коридорам и лестницам, заглядывая в глаза людям, которые стеклянными взглядами отвечали на его бешеные метания и окрики.

— Эй, эй! Проснись, проснись! — орал Муанта, тряся мужчину, который как раз сонно двигался мимо.

Тот ничего не ответил, только остановился.

— Скажи, куда ты идёшь?

— На работу.

— А что ты делаешь?

— Рисую.

— Что?

— Картины.

— Покажи мне эти картины!