Синтез

Константин ошарашенно мигнул.

— Ты в себе? — спросил он, опомнившись. — Об отсрочке не может быть и речи. Мы передаём им ирренций первого июля, и ни днём позже.

Несколько секунд они смотрели друг на друга в упор. Гедимин подбирал слова, чтобы объяснить, что и для чего ему нужно, несколько раз глубоко вдыхал — но так и не сказал ничего. Потемневшие глаза Константина были едва видны из-под опустившихся век, на щеках вздулись желваки. Несколько секунд спустя он с присвистом выдохнул и резко развернулся к телекомпу.

— На этом всё. Иди работать.

«Значит, ты помочь не хочешь…» — Гедимин быстро пошёл к двери. Уже у дозиметрической рамки его остановил оклик Константина.

— Стой! — командир «научников» снова поднялся с места. — Насчёт Хильды Хагав. Уже второй раз она подходит к тебе не по рабочим вопросам. Вас видели с ней у озера. Что ей от тебя нужно?

— Мы просто говорили, — отозвался Гедимин. — Теперь ты следишь за всеми сарматами?

— Только за теми, кто сам за собой не уследит, — Константин сузил глаза. — Тебе некому слить информацию?.. В третий раз увижу вас вместе, всё равно, где, — вечером сюда придёт новый оператор. У меня уже двое на примете, и ни один из них не лезет не в своё дело.

— Не понимаю, — Гедимин растерянно мигнул. Запреты командира, касающиеся ирренция, он ещё как-то мог осознать, но что ему помешало в данном случае?..

— Как обычно, — криво усмехнулся Константин. — Это твоё нормальное состояние. Иди работать!

В коридоре его ждал Линкен. Гедимин хотел пройти мимо, но взрывник схватил его за плечо и развернул к себе.

— Отказал? — вопрос прозвучал как утверждение. Ремонтник даже не стал тратить силы на кивок, только сузил глаза.

— Я с ним поговорю, — сказал взрывник, прижимая пальцы к шраму на затылке. Его белые глаза стремительно темнели.

— Не поможет, — мотнул головой ремонтник. — Решение за Ведомством. Хольгер с ними свяжется… Не ходи за мной. Надо кое-что сделать.

Зайдя в «грязную» лабораторию, он вырвал лист из ежедневника и ненадолго задумался. Через минуту листок был полностью покрыт строчками. «Для начала ей хватит,» — Гедимин добавил к четырём десяткам сетевых ссылок ещё две и сложил бумагу вдвое. «Нужно больше — пиши адрес, скину конспект,» — приписал он по-сарматски в углу листа и отправился в реакторный отсек.

— Подвинься, — бросил он Ангусу, просовывая руку под пульт. Листок, приклеенный снизу, со стороны было трудно заметить, и сармат надеялся, что Константин его не увидит.

— Покажешь это Хильде и только ей. Понятно?

26 июня 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Новые вопросы «ученицы» заняли три экрана. Гедимин, удивлённо мигая, дочитал их до конца. «Действительно читала… Ей что, интересно?» — он недоверчиво хмыкнул и открыл форму ответа. «Тем лучше. Будет хотя бы понимать, что делает. Так, глядишь, и до конспектов из Лос-Аламоса дело дойдёт…»

В «грязную лабораторию» последние два дня не заходил никто, кроме Гедимина, и даже Линкен и Хольгер ограничивались тем, что звонили в дверь и осторожно заглядывали через порог, если им открывали. Константин, проходя мимо ремонтника, смотрел сквозь него и недобро щурился. Но тревожило сармата не это…

Едва Гедимин успел отправить ответ, как его смарт коротко пискнул — пришло сообщение от Хольгера. «Ya» at» — всё, что в нём было написано. «Нет,» — Гедимин тяжело вздохнул, коротко поблагодарил и отключил устройство. «Этого следовало ждать.»

Он в очередной раз пожалел об отсутствии в научном центре одного-двух потайных ходов — запасной лаз в хранилище сейчас был бы кстати. Отключить камеры и датчики движения было секундным делом, но бесшумно открыть дверь оказалось не так просто — хотя сармат долго в этом практиковался.

Когда массивные створки сомкнулись, и блокировка включилась, Гедимин на секунду остановился, задумчиво глядя на сферы. Три блока обеднённого урана были у него с собой, размеры ирренциевых источников внутри сфер он помнил наизусть, — оставалось что-то сделать с зелёным свечением, которого уран не испускал. «Люминесцентный состав,» — подумал сармат. «Есть вещества-детекторы — реагируют на ионизирующее излучение. Надо очень чувствительное, уран почти не активен…»

Из хранилища он вышел через час. Ирренциевые блоки были легче нейтронных пушек и занимали гораздо меньше места, — карманы Гедимина со стороны казались пустыми, тем более, что часть «мусора» из них он вытряс и оставил в хранилище. «Четыреста двадцать шесть,» — он убедился, что никто его не видит, и приложил ладонь к карману; ему снова показалось, что тепло радиоактивного металла проходит сквозь защитное поле и дотягивается до кожи. «Техника безопасности…» — он вспомнил неизменный рефрен во всех письмах Герберта Конара, криво усмехнулся и пошёл к «грязной» лаборатории. Три слоя защитного поля были абсолютно надёжной защитой, — что бы ни мерещилось Гедимину, ни один омикрон-квант не доходил до его тела.