— Я отвечу, если будут вопросы. Но рассказывать с начала не буду. Нет свободного года на разговоры, — сказал он, пятясь к глубокой воде. Хильда кинулась к откосу и нависла над ним, опираясь о выступающие корни.
— Ты обещал — я слышала. Утром поговорим!
Серый шар слабо светился зеленью и излучал тепло — Гедимину казалось, что он чувствует слабый жар на пальцах. Этого не могло быть — между сарматом и тридцатью граммами ирренция было три слоя защитного поля. «Фантомные ощущения,» — подумал Гедимин, отводя руку в сторону. Взяв дрон за «крыло», он резко встряхнул его. Механизм едва заметно выгнулся, но все крепления остались на местах.
— Константин поставил датчики движения в хранилище, — сказал сармат, не оборачиваясь. — И по четыре контрольных на каждую сферу. Когда успел?
Линкен хмыкнул.
— Он что-то подозревает. Но… атомщик, это правда редкая чушь. Тут до метеорной пыли этого самого ирренция!
— Тридцать граммов, — поправил его ремонтник, заворачивая дрон в четвёртый слой защитного поля и заталкивая в непрозрачный пакет. — И это не нитроглицерин.
— Псих с реактором, — пробормотал взрывник и украдкой покосился на дозиметр. Гедимин, спрятав дрон под одеждой, молча ждал.
— Чисто, — Линкен недоверчиво хмыкнул, затолкал прибор в карман и махнул рукой. — Ладно. Попробуем выжить. Давай мне излучатели.
— Нет, оборудование будет у меня, — Гедимин отодвинул его руку и вышел из лаборатории.
— А если будет цепная… — начал было Линкен, но осёкся — люк реакторного отсека приоткрылся, выпустив наружу Хильду.
— Стой, — она цапнула Гедимина за рукав и потянула на себя. — Ты обещал, помнишь?
— Летишь с нами, — тихо сказал сармат, указав на стойки с миниглайдами.
«Датчики движения!» — досадливо сощурился ремонтник секунду спустя. Не успел он снять миниглайд со стойки, как из «чистой» лаборатории вышел Константин.
— Хильда, ты остаёшься. Положи миниглайд.
— Я тоже тут работаю — и летаю, куда мне нужно, — фыркнула самка.
— В рабочее время, — ответил командир. — Оно закончилось полчаса назад. Что ты снова тут делаешь?
— Иду в город, — пожала плечами Хильда. — Что, незаметно?
— Я потрачу пару минут рабочего времени и провожу тебя до ворот, — сказал Константин, недобро щурясь. — Гедимин, Линкен, я не понимаю, почему вы стоите. Вам совсем нечем заняться?
Гедимин, приостановившись на углу ангара, проводил Константина и Хильду угрюмым взглядом. Они шли к воротам; самка выглядела понурой, командир — предельно недовольным.
— Так вы никогда не поговорите, — буркнул Линкен. — Придумай что-нибудь другое. Это проще, чем реактор.
Гедимин стиснул зубы. Ему было досадно из-за сорвавшегося разговора, но ещё хуже было напоминание о гулкой пустоте в черепе. «Надо заняться взрывным реактором,» — подумал он. «Это паршивая идея, но других у меня нет.»
…Дрон плавно опустился на подставленную ладонь. За секунду до посадки Гедимин бросил ему навстречу защитное поле, и оно обернуло отключившийся механизм. Шар из окиси ирренция, целый и невредимый, едва заметно светился зеленью. Ни тусклее, ни ярче это свечение не стало.
— Даже ирренций… — Линкен, не договорив, тяжело вздохнул и махнул рукой. Гедимин забрал у него сигма-сканер, пробежал взглядом по экрану, пожал плечами и отключил прибор.
— Последний опыт с сигмой, — сказал он. — И так всё понятно.
«Ни с чем не взаимодействует и никак не проявляет себя, кроме бликов на сивертсеновом поле,» — мысленно подвёл он итоги, разрушая последние защитные экраны на полигоне. «Что же, такой результат — тоже результат.»
— Через неделю вернёмся к омикрону, — пообещал он, и Линкен радостно ухмыльнулся.
— Другое дело! Что будем взрывать?
…Хольгер протянул Гедимину включённый смарт.
— По прикидкам — так, — сказал он. — Возможно, на полтора грамма больше или на двести-триста миллиграммов меньше.
Хранилище было закрыто изнутри — не один Константин вносил изменения в план защитных механизмов по периметру. Все камеры и датчики отключились за секунду до того, как сарматы вошли внутрь. Сферы — и та, под которую Гедимин только что вернул тридцать граммов ирренция, наскоро раздробив аккуратный шарик на бесформенные куски — стояли на месте и выглядели нетронутыми. Сармат смотрел на них и щурился.
— Четыреста девяносто шесть? Почти пятьсот… — он на мгновение стиснул зубы. — Ещё немного, и я мог бы устроить испытания.
— Ведомство пришлёт агентов в тот же день, — напомнил Хольгер, сочувственно глядя на него. — Навряд ли они согласятся подождать. Ты уверен, что для твоей модели не хватит меньшего количества?
Гедимин качнул головой.
— Им не нужен ирренций, — процедил он. — Почему они не дают работать мне?!
Он вошёл в «чистую» лабораторию, едва не задев плечом дозиметрическую рамку. Константин на треск развернулся от телекомпа и открыл рот, но увидел, что сармат направляется прямо к нему, и резко выпрямился, отступая за кресло.
— Мне нужно два месяца и пятьсот граммов ирренция, — ровным голосом сказал Гедимин. — Пусть Ведомство подождёт до сентября.