Синий ветер

В ротах скоблили полы, выравнивали кровати, старшины носились как угорелые: не хватало эмблем, звездочек на фуражки, ремней. Срочно выпускались стенные газеты, боевые листки, в казармах и на объектах обновлялись лозунги, плакаты, доски с показателями соревнования.

Навигация как-то незаметно отошла на второй план, и Олегу в эти дни приходилось особенно туго. Не хватало людей, вышли из строя два двигателя, и невозможно было достать к ним запасные части. А тут еще пошли мелкие грузы, краны таскали бочки с селедкой, ящики с маслом и консервами, производительность труда резко упала, разгрузка шла медленно. Обычно керосин и бензин привозили в бочках. На этот раз прислали танкер, а на берегу не оказалось ни одной емкости, пришлось возить горючее на склад ГСМ даже водовозками. Только теперь выяснилось, что Савкин не составил очередности поступления грузов, они шли в самых нелепых сочетаниях. Склады забивались сначала самыми необходимыми материалами, сверху на них наваливалось то, что потребуется лишь будущей весной.

В этой суматохе, пожалуй, только Щедров сумел сохранить спокойствие. Он окончательно перебрался в балок на причале, и его короткие и четкие распоряжения вносили в работу некоторую организацию. Даже нетерпеливые капитаны пароходов, съезжавшие на берег с единственной целью поругаться, при нем как-то успокаивались, становились податливее. Увидев на плашкоуте Веру, Щедров сказал:

— Вера Ивановна, вы мне нужны.

Она сошла на причал, и, пока шла ему навстречу, он рассматривал ее пристальным, изучающим взглядом. Она похудела, лицо осунулось, даже ямочки на щеках пропали, в походке появилось что-то резкое, даже суетливое.

— Я слушаю вас, Виктор Тимофеевич.

— При случае принесите мне заявку на разработку проекта строительства порта. Я ее подпишу.

— Теперь убедились?

— Вполне.

— Хорошо, я принесу вечером.

Она уже собралась уходить, но Щедров жестом остановил ее.

— Не спешите. Мне кажется, вы в последнее время стали избегать меня. Я догадываюсь о причине, но хочу сказать, что это не должно мешать нашей дружбе.

— Просто сейчас такая горячка. — Вера еще пыталась уклониться от этого разговора.

— Не отговаривайтесь. Я ведь ни на чем не настаиваю, только прошу вас не оставлять меня в полнейшем одиночестве. Я в конце года заменяюсь, уеду куда-нибудь на другую стройку, но я хотел бы сохранить о вас самые лучшие воспоминания.

— Я не пойму, что вы хотите.

— Видеть вас. Пусть даже вместе с ним. Откровенно говоря, он мне тоже нравится. Вы понимаете, мне нелегко заставить себя признаться в этом, но надо быть справедливым. Он именно тот, который вам нужен. Но берегите его. Такие, как он, живут трудно, блестящей карьеры не делают и обладают страстью к перемене мест. Так что могу вам предсказать нелегкую, но интересную жизнь. Надеюсь, хотя бы на свадьбу-то пригласите?

— Непременно.

Они улыбнулись друг другу, и Вера побежала на причал. Она была рада, что состоялся этот разговор, что они остались друзьями, а главное — тому, что Щедров так великодушно и мужественно честен и так благородно откровенен. «Они поладят с Олегом, они все-таки в чем-то схожи. В чем именно?» — думала она, глядя на таявшую в воде желтую льдинку.

21

Генерал был маленького роста, круглый, как кранец, ничего грозного ни в его фигуре, ни в обращении с людьми не ощущалось. Он был вполне доволен и квартирой, и обедом, и даже согласился послезавтра поехать на рыбалку. Как человек воспитанный, за ужином он почти не говорил о дедах, рассказывал анекдоты и вообще был вполне радушен.

Потом он выслушал Щедрова. Доклад Щедрова был обстоятельным, но не длинным и генералу понравился. А когда Щедров попросил выделить целевым назначением дополнительные средства на строительство собственной базы, генерал сказал:

— Я затем и приехал, чтобы лично посмотреть, что у вас тут делаётся и какие возможности есть для ускоренного строительства собственной базы. Дело в том, что уже в конце этого года начнется освоение здешних богатств, добыча алмазов, золота, цветных металлов. Объем строительства резко возрастает, и без собственной базы вам не обойтись…

Отпустив Щедрова, генерал лег спать. Но уснуть никак не мог. То ли потому, что в Москве в это время был еще день, то ли потому, что успел вздремнуть в самолете, пока летел от Черского. Поворочавшись в постели часа полтора, Вилкин встал, оделся и пошел на причал.

Был уже двенадцатый час ночи, но на причале работы шли полным ходом. По заливу сновали катера и мотоботы, ползали толстобрюхие баржи, гремели лебедки и краны, скрежетало железо, и над всем этим стоял неумолчный гул голосов:

— Вира помалу!

— Куда лезешь, черт полосатый? Башку оторвет!

— Отдать носовой!

Возле балка на штабеле досок сидел солдат и ел кашу из алюминиевой миски. Заметив генерала, он вскочил и вытянулся.

— Вкусная каша? — спросил генерал.

Но солдат только испуганно хлопал глазами, а говорить не мог — рот его был набит кашей.

— Да вы проглотите, — посоветовал генерал.

Солдат, давясь, в два приема проглотил кашу и рявкнул: