Синий мопс счастья

– В бизнесе, которым я занимаюсь, первое дело уметь держать язык за зубами, не бойся, – тихо сказала она. – На мой взгляд, твоя позиция неверна. Желание умереть тихо, не обременяя родных, вызывает уважение. Но глупо даже не попытаться бороться. Сейчас столько лекарств, есть нетрадиционная медицина, наконец!

Я вылезла из машины, помахала Леоне рукой и вошла в подъезд. Нетрадиционная медицина! Катя очень неодобрительно относится к экстрасенсам.

– Не знаю, – ворчит она, – правда это или нет, про всякие поля, выбросы энергии и прочее. Только как оперирующий хирург могу сказать: порой привозят больного, и ты с огромным сожалением констатируешь: ему вполне можно было помочь год тому назад! Соперировать, провести курс химии, и гуляй смело, больше не попадайся. Но человек, вместо того чтобы прийти к нормальному врачу, побежал к представителю нетрадиционной медицины, и результат? В клинике он все-таки оказался, но слишком поздно!

Из-за своей резко отрицательной позиции по отношению к экстрасенсам Катюша один раз попала в смешную ситуацию.

В 91-м году, когда в нашей стране не было ничего, начиная от хлеба и заканчивая клизмами, Катюшу попросили провести пару занятий в медицинском училище, пообещав заплатить продуктами. Ей предложили три десятка яиц, килограмм масла и пять банок говяжьей тушенки китайского производства – просто царский гонорар. Катя немедленно согласилась.

Будучи обязательным человеком, дабы не опоздать, она пришла на семинар чуть раньше, аудитория оказалась занята. Катя стала наблюдать из коридора через открытую дверь лекционного зала за учащимися и немало удивилась.

Посреди зала на стуле сидела девочка. Другая стояла за ее спиной, тут же маячил и преподаватель. Ученица делала странные круговые движения руками вокруг головы сидевшей товарки, какие-то пассы. Порой она, очевидно, ошибалась, и мужчина мягко поправлял ее:

– Нет, Надя, не сюда, веди руку влево, не перекрещивай. Станешь затягивать?

– Да.

– Верно, давай дальше.

Понаблюдав за странным действием, Катюша пришла в негодование. Когда раздался звонок и учащиеся побежали на перемену, подруга не сдержалась, влетела в зал и сердито сказала преподавателю:

– Как вам не стыдно!

– Что я такого сделал? – удивился тот.

– Обучаете студентов глупостям, экстрасенсов из них воспитываете, руками размахиваете, – кипела Катюша, – вот почему к нам в клинику плохо подготовленный средний персонал приходит! Безобразие.

Педагог засмеялся:

– Никакой экстрасенсорики! Мы учились делать перевязку головы, но бинтов-то не достать, даже в стационарах их стирают! Вот и пришлось просто руками размахивать, действуя воображаемым материалом.

Катюша захлопала глазами, а коллега, смеясь, ушел…

Я поднялась в квартиру, разделась, отняла у Фени с Капой куртку, ботинки, сумку и воскликнула:

– Господи, когда же вы поумнеете!

– Нападают? – спросил Юра, высовываясь из кухни.

– Ага.

– Ну через полгода перестанут.

Последняя фраза упала мне на голову, словно нож гильотины. Через шесть месяцев от меня останется одно воспоминание и могилка за железной оградкой. Я никогда не увижу взрослых Феню и Капу, не провожу Кирюшку в институт, не выдам Лизавету замуж. Господи! А как же Юра с Катей? Не дай бог, скончаюсь до их свадьбы! Катюшка объявит траур и отложит свое счастье на неопределенный срок!

Стараясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы, я нырнула в ванную комнату, и первое, что увидела, была бутылочка с краской «Сияющий снег».

Кирюшка и Лизавета собирались покрасить Мулю с Адой, но не успели, заболели. Впрочем, если они что-нибудь задумают, то обязательно это осуществят, оказавшись дома. Но я-то, вероятнее всего, не увижу цветных мопсих.

Слезы градом хлынули из глаз.

– Эй, Лампа, – без всякого стука влез в ванную Юра, – оладьи будешь?

– Да, – быстро умывая лицо, ответила я.

– С вареньем или со сметаной?

– И с тем и с другим.

– Вместе?

– Да.

– Ну молодец, – восхитился Юра, – вот это по-нашему, по-крестьянски, а то начинают выеживаться, калорийность считать, кривляться. Беги скорей, пока горячие.

Я покорно отправилась на кухню, где Юра набросал в мою тарелку штук пять пышных, румяных оладьев. Они были просто восхитительными, и я, на некоторое время забыв о скорой смерти, слопала первую порцию, потом вторую, третью.

– Эй, Лампа, – предостерег Юра, – заворот кишок будет, помрешь от обжорства. Или печень скрутит, ну, дорвалась.

Я молча отодвинула пустую тарелку.

Какой толк теперь беречь печень? Не есть сладкое, жирное, мучное, вкусное? Все равно умирать. Абсолютно не к месту я вспомнила анекдот. Человеку, приговоренному к смертной казни, утром, перед расстрелом, приносят хороший завтрак. Надзиратель спрашивает:

– Сколько кусков сахара класть в кофе?

– С ума сошли! – возмущается заключенный. – У меня диабет.

Но отчего-то сейчас от черного юмора не стало легче на душе. Поблагодарив Юру, я пошла в спальню, попыталась заснуть, но не смогла.