Синий мопс счастья

– Римка поэтому к нам в институт заявилась, – не замечая состояния матери, откровенничала Алла, – хотела с отцом познакомиться. Она, конечно, ни за что не станет рассказывать ему про родство, да и не поверит он. Просто хочет Бориске понравиться, а я ей помогла.

– Каким же образом? – обморочным голосом спросила Кира.

Аллочка захихикала.

– С мной на курсе учится Виталька, сын ректора. У нас с Виталькой полный амур!

Кира в ужасе вскочила.

– Что?! У тебя роман с Виталием Касаткиным?!!

– Мама, – возмутилась Алла, – мне такое и в голову не придет! Виталька жутко противный, но он меня пару раз в кино звал.

Аллочка, решив не ссориться с сыном ректора, приняла приглашение. Но, слава богу, Виталик проявлял интерес к ней недолго, всего неделю, и переметнулся на другой объект. Но хорошие отношения с Аллочкой сохранил, всегда целовал ее при встречах в институте и один раз даже предложил:

– Слышь, Аллусик, если сессию завалишь, помогу, побалакаю с папахеном.

– Я тебя умоляю, – заломила руки Кира, – никаких отношений с Касаткиным!

– Мама, – отмахнулась Алла, – мы просто дружим, как мужчина он мне противен. Зато благодаря этой дружбе я сумела Римке помочь!

– Как?

– У Касаткиных собаки, а выгуливать их некому, вот я и познакомила Римму с Виталькой, – прищурилась Аллочка, – сказала, что она заработок ищет. Все устроилось просто замечательно. Виталька притащил Римму домой, та стала работать у Касаткиных. Она понравилась Наташе, жена пошепталась с мужем, и Борис Сергеевич обещал помочь Римме с поступлением. Она ребенок из малообеспеченной семьи, поэтому имеет право на льготы. В академии имеется несколько бесплатных мест, вот Касаткин и решил взять на одно из них способную девочку.

…Кира вытащила носовой платок, повертела его в руках, положила опять в сумку и горестно сказала:

– Видите, что вышло. Нет, каков подлец! Ведь я третий раз за всю жизнь его побеспокоила! В первый, когда Алле надо было в вуз поступать, второй… да это неинтересно, и сейчас, когда…

Из глаз Киры вновь хлынули слезы. Я хотела было утешить ее, но тут в конце коридора появился высокий мужчина в синей одежде хирурга. Он медленно приблизился к нам.

– Она жива? – заорала Кира. – Говорите скорей.

– Состояние тяжелое, – сообщил врач, – делаем все возможное, ногу постарались спасти, ампутации пока избежали. Теперь главное, чтобы в ступне восстановилось кровообращение.

Кира прижала к лицу кулаки.

– Господи. Мне можно с ней поговорить?

– Нет.

– Почему?

– Девочка пока не отошла от наркоза, она вас не услышит и ответить не сможет, потому что подключена к аппарату искусственной вентиляции легких.

– Боже!

– А какой прогноз? – робко спросила я.

– Я не господь бог, будем за нее бороться.

– Я останусь здесь!! – заявила Кира.

– Лучше уезжайте домой, – велел врач.

– Но надо ухаживать за Аллочкой?

– В палате интенсивной терапии великолепные специалисты, внутрь вас не пустят.

Кира схватила меня за руку и зашептала:

– Дай денег, в долг, дома у меня есть, сразу верну.

Я полезла за кошельком.

– Прекратите, – зло рявкнул врач, – я не беру взяток! Получаю зарплату.

– Но…

– Лучше потом купите дочери соков и фруктов, – не дал ей сказать доктор, – когда ее в общую палату переведем.

– Значит, она выздоровеет, – обрадовалась Кира, – да?

Внезапно врач устало улыбнулся, и мне стало понятно: он не злой, просто, как все медики, суеверен, поэтому и уходит от прямого ответа на вопросы Киры. И еще он редкая птица в стае эскулапов, которые в наше время, не поморщась, берут купюры.

– Думайте только о хорошем, – сказал врач, – не допускайте плохих мыслей. Надежда всегда есть. Никогда не сдавайтесь.

– Как вас зовут? – еле слышно спросила Кира.

– Александр Юльевич Ваза, – ответил он, – уезжайте домой, завтра придете, вот пропуск.

Устав, словно спаниель после охоты, я добралась домой и обнаружила на кухне новенькую СВЧ-печку. На столе лежала записка: «Я ушла на дежурство, Юра поехал со мной. Собаки гуляли, ужин в холодильнике. С детьми все в порядке. Катя».