Синий мопс счастья

– Только посмей, – заорала Кира, – мигом к твоей Наташке заявлюсь и все выложу. Имей в виду! И про Римму тоже! Кобель! Девочка умирает! Твоя дочь!

– Твоя.

– Но и твоя тоже! Я ее себе не пальцем сделала.

– Это доказать надо!

– Подонок!!!

– Ты меня еще пугни, и твоя лентяйка на улице окажется! Хватит со всякой ерундой приставать, поняла!

– Девочка умирает!

– Слышал уже. Крайне сожалею, что из дурацкой порядочности взял ее в академию!

– Господи, какой ты мерзавец! Подлец.

– Очень хорошо, что вы, леди, это наконец-то поняли. Разойдемся мирно. Я сволочь, вот и держись от меня подальше. Кстати, когда ты деньги сперла, кто тебя выручил, а?

– Меня подставили!

– Вот что, голубка, – просвистел Борис, – пошла ты со своей дочуркой на…

– Зачем тогда приехал?

– Чтобы лично, глядя тебе в глаза, сообщить: забудь о нашем знакомстве.

– Я к Наташе поеду! Скандал устрою!

– Валяй, попробуй. Но моя жена умеет с подобными суками разговаривать, как пришла, так и вон покатишься! А я Аллу выгоню, даже ничего делать не придется, сама на сессии утонет и без диплома останется, вот и думай теперь, как лучше поступить: ругаться со мной или дружить. Выбирай: или ты сидишь тихо, не дергаешь меня по ерунде, или я выталкиваю твою идиотку, настоящий балласт для моего вуза, вон. Между прочим, какой-то талантливый ребенок не сумел получить образования, потому что его место заняла твоя Алла.

Воцарилась тишина, потом раздались уверенные, громкие шаги и послышалось истерическое всхлипывание. Я тихонько высунулась наружу. Кирочка сидела на стуле, уткнув лицо в колени, плечи ее мелко-мелко тряслись. Я осторожно кашлянула. Она подняла голову:

– Ты слышала?

– Ну, извини, случайно…

– Скотина.

– Это твой бывший муж?

– Нет.

– А кто?

– Отец Аллочки, любовник. Дернул же черт меня с ним связаться, господи, хоть бы он умер…

Злые слезы потоком полились по бледным щекам Киры. Я стала гладить ее по волосам.

– Ну, успокойся.

– Мерзавец.

– Не принимай близко к сердцу.

– Подонок, подонок, подонок!!!

– Пойди попей воды.

– Нет, ты меня послушай!

– Лучше потом.

– Послушай, – закричала Кира, – сейчас!

Голос ее, отчаянно-звонкий, пролетел по коридору.

– Хорошо, хорошо, я слушаю, говори, если тебе от этого легче станет, – быстро сказала я.

– Моя мама, – судорожно начала Кира, – очень любила меня. Понимаешь, им с отцом господь никак не давал детей, родители уже простились с мыслью о наследнике, а тут вдруг я появилась. Лучше тебе не знать, каким было мое детство! Ужас! Запрещали все: играть с детьми, кататься на санках, есть мороженое. В школу водили до десятого класса за руку! Боже, как мне хотелось обрести свободу, избавиться от гнета.

Я грустно улыбнулась:

– Боюсь, ты не поверишь, но мое детство было таким же. Судьба единственного, слишком любимого ребенка, как правило, печальна. Только я в детстве не страдала от опеки, лишь став студенткой консерватории, осознала степень своей несвободы.

– А потом, – не слушая меня, говорила свое Кира, – они умерли, сразу оба. Сначала папа от инсульта, а затем, на сороковой день после него, ушла мама, и я осталась одна. Получила то, что хотела, – свободу. Ведь правильно предупреждают: не проси у господа ничего, потому что он способен исполнить твои желания. Вот я мечтала жить одна, и мои мечты воплотились в жизнь. Ужасно! Какой ценой!

Я вздохнула. Человек, как правило, не умеет правильно выражать свои мысли. Кире следовало, вознося молитвы, просить бога:

– Боже, сделай так, чтобы я получила свободу, а мама с папой мирно жили бы по соседству.

Но она произнесла лишь первую часть фразы, и провидение услужливо поспешило ей на помощь, дало Кире абсолютную свободу, убрав ее родственников.

Вот тут-то Кира поняла, что жить одной очень плохо, просто ужасно. На нее навалилась тоска, которая в любой момент могла перейти в депрессию.

В тот год Кира заканчивала институт. Руководителем диплома у нее был Борис Сергеевич Касаткин, молодой преподаватель, аспирант, подающий надежды ученый. В Бориса Сергеевича были поголовно влюблены все женщины вуза, от сопливой первокурсницы до ректора, восьмидесятидвухлетней Елены Израилевны Ромм.

Борис был женат. Кира хорошо знала его супругу, потому что, будучи дипломницей, не раз приходила к Касаткиным домой, где находила самый ласковый прием. Наташа была всего на год старше Киры, но в паспорте у нее стоял штамп о бракосочетании, а статус замужней женщины взрослит.

У Касаткиных Киру всегда угощали ужином и чаем, один раз Наташа помогла дипломнице раздобыть остродефицитные сапоги. Близкой дружбы между женщинами не было, но хорошие, приятельские отношения возникли сами собой. Впрочем, в дом к Касаткиным Кира приходила лишь тогда, когда возникала проблема с дипломом.

Накануне защиты, в июне, Кира приехала к Борису Сергеевичу. Наташа жила на даче, в квартире царил беспорядок, по полу клубилась пыль, в ванной из корзины вываливалась груда грязного белья, а на кухне, когда Борис решил угостить дипломницу чаем, даже не нашлось заварки.