Синий лабиринт

Что случилось после этого с лабораторией Езекии, его химическими составами и записями? Погибли ли они в огне? Или же его сын Антуан унаследовал все, что было связано с химическими изысканиями отца, и вывез наследство в город Нью-Йорк? Если да, то эти вещи и документы находятся здесь, в заброшенных лабораториях нижнего подвала. Три других сына Езекии не интересовались химией. Комсток стал фокусником и приобрел на этом поприще некоторую известность. Боэций, прадед Пендергаста, стал путешественником и археологом. Констанс так и не удалось выяснить, чего добился Морис, четвертый брат; она узнала только, что он рано умер от алкоголизма.

Если после Езекии остались записки, лабораторное оборудование или препараты, то Антуан (или доктор Енох, как предпочитала думать о нем Констанс) был единственным, кто мог проявить к ним интерес. А если так, то, возможно, в этом подвале находятся какие-то наметки формулы Езекии для его эликсира-убийцы.

Сначала формула, потом противоядие. И все это нужно успеть, прежде чем Пендергаст умрет.

Миновав несколько камер, Констанс прошла под аркой в романском стиле, украшенной выцветшим гобеленом, и оказалась в комнате, где царил настоящий хаос. Полки были перевернуты, бутылки разбиты, их содержимое вытекло на пол, – результат столкновения, которое произошло здесь полтора года назад. Они с Проктором пытались навести порядок в подвале, и это было одно из последних помещений, ожидавших восстановления. На полу валялась разоренная энтомологическая коллекция Антуана, разбитые пузырьки с сушеными осиными брюшками, крыльями стрекоз, переливчатыми грудными секциями жуков и засохшими пауками.

Констанс прошла через следующую арку в помещение, наполненное чучелами птиц отряда воробьиных, а оттуда – в самую необычную часть нижнего подвала: собранную Антуаном коллекцию всякой всячины. Здесь были чемоданы, набитые такими странными предметами, как парики, дверные ручки, корсеты, китовый ус, туфли, зонтики, прогулочные трости, а также экзотическое оружие – аркебузы, пики, шестоперы, бердыши, секиры, копья, бомбарды и боевые молоты. Кроме того, здесь находилось старинное медицинское оборудование, в том числе и ветеринарное, часть его в свое время, по-видимому, интенсивно использовалась. За всем этим причудливым образом следовала коллекция оружия, военной формы и всевозможного оборудования времен Первой мировой войны. Констанс немного задержалась здесь, не без интереса осмотрев медицинскую и военную коллекции.

Дальше шли пыточные приспособления: медные быки, дыбы, пальцевые тиски, «железные девы», и самое отвратительное из всех – «груша страданий». В середине комнаты стояла плаха, рядом лежали топор, кусок свернувшейся человеческой кожи и клок волос – свидетельства некоего страшного события, произошедшего здесь пять лет назад, приблизительно в то время, когда агент Пендергаст стал ее опекуном. Констанс окинула все эти устройства бесстрастным взглядом. Ее не особенно волновали свидетельства необыкновенной человеческой жестокости. Напротив, все это лишь подтверждало, что ее мнение о человечестве было правильным и не требовало пересмотра.

Наконец она оказалась в том помещении, ради которого и спустилась сюда: в химической лаборатории Антуана. Она распахнула дверь, и ее взгляду предстали ряды всевозможной стеклянной посуды, цилиндрическое дистилляционное оборудование, титрационные комплекты и другое оборудование конца XIX – начала XX века. Много лет назад она проводила здесь немало времени, помогая своему первому опекуну. Тогда она не видела ничего, что было бы полезно ей сейчас. Однако она была уверена, что если Антуан унаследовал что-то от своего отца, то искать нужно здесь.

Констанс поставила электрический фонарь на стол со сланцевой столешницей и огляделась. Она решила, что начнет поиски с дальнего угла.

На длинных столах стояли химические приборы, по большей части покрытые густым слоем пыли. Она быстро просмотрела содержимое ящиков, нашла много записей и старых газет, но все они относились ко времени после смерти Езекии и были посвящены собственным уникальным изысканиям Антуана, связанным главным образом с кислотами и нейротоксинами. Не найдя ничего в ящиках, Констанс начала просматривать содержимое старинных дубовых шкафов, стоящих вдоль стен и все еще наполненных химикалиями за рифленым стеклом дверец. Она внимательно просмотрела бутылочки, флаконы, ампулы и баллоны, но на всех были этикетки с аккуратным каллиграфическим почерком Антуана – и ничего с колючим, неровным почерком Езекии, который она помнила по предыдущим своим разысканиям.

Закончив осмотр содержимого шкафов, Констанс начала проверять их верх, дверцы, ящики, днища, петли – не обнаружится ли где потайного отделения. И почти сразу же нашла таковое: большое пространство за ящиком в одном из столов со сланцевой столешницей.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы отыскать пружинный запорный механизм и отпереть его. Внутри потайного отделения стояла большая бутыль, наполненная жидкостью. К бутыли была приклеена этикетка с надписью: