Синий лабиринт

Пендергаст прошел по первому этажу. Планировка узкого дома напоминала о лачугах в дельте Миссисипи. Здесь была гостиная: стол, обгоревший до неузнаваемости, диван, из которого торчали почерневшие пружины, пластиковый коврик, вплавившийся в бетонный пол. Дальше располагалась кухонька с плиткой на две горелки, с поцарапанной и помятой чугунной раковиной, несколькими ящиками и полками. Пол был усыпан черепками битой посуды, осколками стекла и дешевыми полурасплавившимися столовыми приборами. Дым и огонь оставили на стенах и потолке странные угрожающие рисунки.

Пендергаст постоял в дверях кухни. Он попытался представить себе, как его сын Альбан входит в дом, в эту кухню, целует жену, болтает с ней о всяких пустяках, смеется, разговаривает о будущем ребенке, строит планы.

Этот образ никак не укладывался в его голове. Слишком невероятно. Немного погодя он оставил эти попытки.

Столько всего несообразного. Жаль, что он сейчас не способен мыслить ясно. Пендергаст стал вспоминать подробности услышанной от Фабио истории. Альбан, который прячется в фавеле, убивает какого-то неприкаянного и крадет его имя, – в это легко можно поверить. Альбан, который тайком приезжает в Штаты, чтобы привести в действие план мести отцу, – и в это поверить нетрудно. Альбан, который строит заговор и захватывает власть в фавеле для осуществления собственных грязных целей, – это, пожалуй, самое вероятное из всего.

«За это ты должен благодарить Альбана…»

Но представить Альбана любящим отцом и семейным человеком? Альбана, тайно женившегося на Ангеле Фавелы? Нет, это было невозможно. Не видел он Альбана и в роли великодушного вождя фавелы, избавителя от тирании, проповедника мира и процветания. Альбан наверняка обманул Фабио, как обманывал и всех остальных.

И вот что еще сказал Фабио: собираясь в Америку во второй раз, Альбан планировал лететь туда через Швейцарию.

Вспомнив об этом, Пендергаст похолодел, невзирая на удушающую жару в сгоревшем доме. У Альбана была лишь одна причина посетить Швейцарию. Но как он мог узнать, что его брат Тристрам учится там в частной школе под вымышленным именем? Впрочем, для человека со способностями Альбана узнать местонахождение Тристрама не составляло труда.

…Однако Тристрам жив и здоров. Пендергаст точно знал это, потому что после смерти Альбана он предпринял дополнительные меры для обеспечения безопасности Тристрама.

Что было на уме у Альбана? В чем заключались его планы? Ответы – если только на это были ответы – могли обнаружиться в этих руинах.

Пендергаст вышел в переднюю часть дома, к бетонной лестнице. Она сильно почернела, перила на ней выгорели. Придерживаясь одной рукой за стену, Пендергаст осторожно поднялся по черным ступеням, зловеще поскрипывающим под ногами.

Второй этаж выгорел сильнее первого. Едкий запах здесь был еще крепче. Во время пожара третий этаж местами обрушился на второй, и здесь образовался опасный хаос из обугленной мебели и обгоревших, расколотых балок. В нескольких местах на фоне проемов в крыше виднелись сохранившиеся балки, а выше их – голубое бразильское небо. Медленно пробираясь между завалами, Пендергаст определил, что когда-то на этом этаже имелись три комнаты: подобие кабинета, ванная и маленькая спальня, которая, судя по остаткам веселеньких обоев и детской кроватки, предназначалась для будущего ребенка. Несмотря на почерневшие стены, провисший и местами обвалившийся потолок, эта комната сохранилась в лучшем состоянии, чем остальные.

Спальня Даники – Даники и Альбана, – вероятно, размещалась на третьем этаже. От нее ничего не осталось. Пендергаст постоял в полутьме детской, раздумывая. Пожалуй, эта комната сгодится для его планов.

Он простоял неподвижно три, пять, десять минут. Потом, морщась от боли, осторожно лег на пол, прямо на слой пепла, угля и грязи, покрывающий плитку. Он сложил руки на груди, скользнул взглядом по стенам и потолку, сомкнул веки и погрузился в полную неподвижность.

Пендергаст входил в очень узкий круг людей, владевших эзотерической дисциплиной медитации, известной как чонгг ран, – за пределами Тибета таких было всего двое, включая его самого. За годы напряженных занятий, почти фанатической интеллектуальной дисциплины и благодаря знакомству с другими умственными упражнениями (например, «Ars Memoriae»[49] Джордано Бруно и «Девять уровней сознания», описанными в редкой брошюрке XVII века неким Александром Каримом) Пендергаст развил способность погружаться в состояние максимальной сосредоточенности. В этом состоянии – состоянии полного отключения от физического мира – он мог анализировать тысячи отдельных фактов, наблюдений, предположений и гипотез. Благодаря такому всеобъемлющему охвату и синтезу Пендергаст был способен воссоздавать сцены из прошлого и помещать себя в несуществующие более места и общество давно исчезнувших людей. Эта практика иногда приводила к поразительным открытиям, сделать которые другим способом было невозможно.